Устные свидетельства жителей блокадного Ленинграда и их потомков - [45]
Интервьюер: Спасибо большое!
Информант: Я желаю тоже всем счастья, господнего благословения, чтобы Господь всех вас увидел и услышал и чтобы вы все тоже открыли сердца для Бога. И жить по честному намного легче. Как один тоже мужчина говорит: «Ну а что толку, ну ладно, ну я не буду курить, не буду гулять, не буду там жене изменять, буду все деньги приносить домой, ну и что? Ну и как, что вот?» А вот ему ответили: «Ну, как…» Да, а, мол: «Я приду, а там не будет жизни никакой?» «Ну и хорошо. Не будешь ты изменять, будешь ты жить честно, все, разве это плохо жить? Это же хорошо! Помогай людям другим, все. Вот ты и проживешь спокойно, для себя жизнь. И все правильно». Вот. И вам желаю счастья!
Интервьюер: Спасибо!
Интервью с Вероникой Никандровной
Интервьюер: «Блокада в коллективной и индивидуальной памяти жителей города», 2003 год, 14 июля. Я в гостях у Вероники Никандровны, и мы начинаем. Вот, Вероника Никандровна, мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали о вашей жизни, о том, что в ней было самым важным, на ваш взгляд. Сначала я не буду вас перебивать, то есть я выслушаю все, только иногда буду делать заметки…
Информант: Угу. Направлять куда-то, нет?
Интервьюер: Все, все, что вы считаете нужным.
Информант: Ну я[103] могу начать тогда с начала войны?
Интервьюер: Ну откуда, откуда вы считаете нужным. Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о своей жизни.
Информант: Угу. Ну вот. Ну родилась я в Ленинграде, в 32-м году десятого июля. Сейчас мне уже семьдесят один год, семьдесят второй. Ну вот. В общем-то, жизнь даже… Во время рождения там тоже было очень сложно. Было голодное время, можно сказать, 32-й год — это время тяжелое. А отец служил в армии, потом это вот… началась когда финская война, он ушел на финскую, потом пришел — в 39-м году, по-моему, это было вот, — ив 41-м началась Отечественная война. В общем, ему было тридцать три года, это Никандр Петрович[104], и он, в первые же дни он записался в добровольцы и ушел на войну. Остались мы, значит, с мамой. Я, брат старший, 29-го года, и я. Ну и вот. В общем, застала нас война летом на… в Поповке, потому что на лето все… никто не думал, что что-то произойдет такое. Все были там. И такое настроение было… ну началась, как-то нас ошеломило все это, но думали, что все быстро закончится. Вот. А когда начали уже немецкие самолеты летать там и бомбить железную дорогу, мы как раз жили там около железной дороги, то… в общем, пришлось, конечно, прятаться, бежать туда вглубь куда-то, к соседям — думали переждать, но потом поняли, что это все, в общем, очень серьезно, и мы быстренько-быстренько уехали оттуда вот… сюда. И поначалу мы жили в Володарском районе, где сейчас это Невский район, у маминой сестры. Там у нее был частный домик на Софийской улице, ну, в общем, теперь, я думаю, Купчино там, все объединилось как-то, но на границе с Рыбацким. Вот. И жили у нее. И вот в сентябре, когда кольцо замкнулось, ну вот… конечно, было очень трудно. В магазинах сразу как-то все пропало так, продукты. Но так как у них еще было огородик какой-то, тогда это от завода Ленина, там недалеко, но, в общем-то, домики частные были и у всех огородики какие-то, овощи там были. Ну вот. Пока держались. И главное тепло. Потому что, в общем-то, во время блокады многие погибали, ну и, естественно, от голода, истощения, но и от холода, потому что замерзали просто в своих квартирах. Потому что отопления не было там. Ну вот. У нас еще там мамина сестра жили на улице Восстания. Вот потом мы к ней перебрались… Вот. В общем. Там, в начале 41-го года ну вот я пошла во второй класс. Ходила там в школу на Троицком поле, была такая школа. Потом ее закрыли, и госпиталь там был. А нас, вообще, мы уже не учились, потому что… ну были случаи, потому что уже начался голод страшный, и дети стали пропадать там и все, в общем, жили дома. Потом мы перебрались, потому что наш дом разбомбили, все сгорело у нас, и вот мы как-то с чемоданчиками там, в общем, со всем таким необходимым мы, значит, были там, на Восстания. Напротив Знаменской церкви[105]. Еще Знаменская церковь там была не разрушена, потом да… Да. На месте метро Площадь Восстания. Ну в общем, жили мы тоже… Там отопления в то время парового не было, дровами на кухне эти плиты топились. Дров не было, воды… ну, в смысле, вода была плохо. Потом и вода прекратилась, ездили. А когда мы жили еще, значит, у маминой сестры К.Е., Е.И.[106], мы, значит, ездили с братом на Неву. Нам на саночки такой большой металлический бак ставили. Ну я не знаю, литров двадцать, наверное, такой. И вот мы ездили на Неву, туда забирались. Река была замерзшая, там прорубь была, все черпали ковшичками и наливали кто чайничком, кто что тащил. А нас, в общем, это наша обязанность была с ним, нас, значит, вот эти тетя Катя заставляла вот возить эту воду с братом. И мы, значит, там по ступенечкам в (смеется) ледяной… во льду, в общем, ступеньки были, а мы, значит, спускались, потом поднимались, иногда и покатишься обратно. Потом опять как-то вдвоем. Ну ему было, значит мне было девять лет, ему было одиннадцать лет. Вот так вот. В общем… это наша работа была. Ну вот. А мама у нас болела, и она часто на том берегу лежала, там где вот был монастырь, там был госпиталь, и она лежала там… Она еще до войны болела, у нее туберкулез был. И там лежала. Вот. Брат к ней ездил или ходил через реку или, когда там весна или осень была, он… там переправа какая-то была, лодки какие-то, там рыбаки переправляли, там она его немножечко подкармливала. Потому что… там умирали многие, оставалос7ь что-то. Вот. Детишек, кто там приходил, успевал, он постарше был, его там немножечко поддерживала. А я ходила, значит, вот за хлебом. Давали нам 125 грамм хлеба. Это, по-моему, до декабря
Статья основана на анализе материалов ленинградских газет: за 1946–1991 годы — «Ленинградская правда», «Смена» и «Вечерний Ленинград»; за 1991–2003 годы — «Смена», «Санкт-Петербургские ведомости» и «Невское время». Были использованы выпуски этих газет, выходившие в памятные блокадные даты, 18 и 27 января (то есть дни прорыва и снятия блокады), а также в дни, ближайшие к этим числам. Кроме того, использован ряд документальных фильмов, посвященных ленинградской блокаде.
В первой части статьи будут рассмотрены вопросы, касающиеся методики, использованной группой исследователей Европейского университета в Санкт-Петербурге в ходе работы над проектами «Блокада в судьбах и памяти ленинградцев» и «Блокада Ленинграда в индивидуальной и коллективной памяти жителей города». Я остановлюсь на основных принципах отбора информантов и выборе методики интервьюирования (связанном с целями и задачами проводимого исследования), на тех изменениях, которые мы внесли в поставленные перед нами задачи в ходе работы над проектами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.