Установление - [7]

– Но вы ошибаетесь. Доктор Селдон действительно полагал, что вас сегодня утром арестуют.

– Что?!

– К несчастью, это так. Комиссия становится все более и более враждебной по отношению к его деятельности. Новым сотрудникам, присоединяющимся к группе, чинят все больше препятствий. Графики показывают, что для успеха наших планов события именно сейчас должны достигнуть критической точки. Комиссия сама по себе немного запаздывала, так что доктор Селдон посетил вас вчера, имея целью форсировать их реакцию. Причина лишь в этом.

Гаал перевел дух.

– Я преисполнен негодования…

– Пожалуйста, успокойтесь. Это было необходимо. Вы были выбраны не по каким-то личным причинам. Вы должны понять, что планы доктора Селдона основаны на изощренных математических расчетах, проводившихся восемнадцать лет, и включают в себя все возможные варианты со сколько-нибудь значительной вероятностью. Этот – один из них. Меня прислали сюда с единственной целью: убедить вас, что вы не должны бояться. Все кончится хорошо: о проекте это можно сказать почти с уверенностью, а о вас – со значительной вероятностью.

– И каковы цифры? – потребовал Гаал.

– Для проекта – более 99.9%.

– А для меня?

– Мне сообщили, что вероятность – 77.2%.

– Значит, более одного шанса из пяти, что меня приговорят к тюрьме или к смерти.

– Вероятность последнего менее процента.

– Ну прямо. Расчеты в применении к конкретному человеку ничего не значат. Пришлите ко мне доктора Селдона.

– К несчастью, не могу. Доктор Селдон сам арестован.

Прежде, чем Гаал, собиравшийся то ли заплакать, то ли закричать, успел издать какой-то невнятный звук, дверь распахнулась настежь. Вошедший охранник подошел к столу, взял диктофон, оглядел его со всех сторон и сунул к себе в карман.

– Мне необходим этот прибор, – спокойно сказал Аваким.

– Мы снабдим вас таковым, советник, причем не создающим помех.

– В таком случае мой разговор окончен.

Гаал проводил его взглядом и остался в одиночестве.

6.

Суд (Гаал предполагал, что это суд, хотя с точки зрения законности он мало походил на изощренную судебную процедуру, знакомую Гаалу по книгам) продлился недолго. Он происходил на третий день после его прибытия. Но Гаал, даже напрягая память, уже плохо припоминал, как именно все началось.

Впрочем, его самого едва удостоили внимания. Главный калибр был наведен на самого доктора Селдона. Хари Селдон, однако, сидел вполне невозмутимо. Гаалу он казался единственным островком устойчивости в этом мире.

Небольшая аудитория состояла исключительно из баронов Империи. Ни пресса, ни публика не были допущены. Казалось сомнительным, что кто-либо из посторонних вообще знает о суде над Селдоном. По отношению к обвиняемым царила нескрываемая враждебность.

Пятеро членов Комиссии Общественной Безопасности сидели за приподнятым столом. На них были алые с золотом одежды и блестящие пластиковые шапочки, служившие знаком их судебной власти. В центре восседал Главный Комиссионер Линдж Чен. Гаал никогда раньше не встречал столь важного сановника и разглядывал его с благоговением. По ходу процесса Чен вымолвил лишь несколько слов. Он явно давал понять, что длинные речи унизили бы его достоинство.

Адвокат Комиссии справился со своими заметками, и допрос по-прежнему стоявшего на трибуне Селдона продолжился:

Вопрос. Давайте разберемся, доктор Селдон. Сколько человек сейчас занято в возглавляемом вами проекте?

Ответ. Пятьдесят математиков.

В. Включая доктора Гаала Дорника?

О. Доктор Дорник – пятьдесят первый.

В. А, так значит, мы имеем пятьдесят одного? Поройтесь в памяти, доктор Селдон. Может, их пятьдесят два или пятьдесят три? Или еще больше?

О. Доктор Дорник формально еще не вступил в мою организацию. Когда он это сделает, число членов станет равным пятидесяти одному. Сейчас же оно составляет пятьдесят, как я уже сказал.

В. А случайно не около ста тысяч?

О. Математиков? Нет.

В. Я не сказал – математиков. Ста тысяч человек всех профессий.

О. Если брать все профессии, то ваше число может быть верным.

В. Может быть? Оно правильно. Я утверждаю, что количество человек, занятых в вашем проекте, составляет девяносто восемь тысяч пятьсот семьдесят два.

О. Полагаю, вы учитываете также жен и детей.

В.(повысив голос). Я подчеркиваю смысл моего утверждения – девяносто восемь тысяч пятьсот семьдесят два отдельных человека. И нечего играть словами.

О. Я принимаю названное число.

В.(справляясь с заметками). Оставим тогда это на время и займемся другим вопросом, который мы уже отчасти обсудили. Не повторите ли вы, доктор Селдон, ваши мысли касательно будущего, ожидающего Трантор?

О. Я говорил и говорю снова: спустя три века Трантор будет лежать в руинах.

В. Не находите ли вы это утверждение нелояльным?

О. Нет, сударь. Научная истина превыше лояльности или нелояльности.

В. А вы уверены, что ваше утверждение представляет собой научную истину?

О. Уверен.

В. На каком основании?

О. На основании математической психоистории.

В. Можете ли вы доказать справедливость этой математики?

О. Только другому математику.

В.(с усмешкой). Вы утверждаете, что ваша истина имеет столь скрытую природу, что находится превыше понимания простого человека. Мне же представляется, что истина должна быть ясной, менее таинственной, более открытой уму.