Установление - [19]

– Я понимаю, – вежливо пробормотал Хардин.

– Пойдемте, ваша милость, – сказал Пиренн, – думаю, нам лучше вернуться.

– Ах да. Навевное, лучше.

Когда они выходили из помещения, Хардин внезапно произнес:

– Ваша милость, могу ли я задать вопрос?

Лорд Дорвин кротко улыбнулся и сопроводил ответ грациозным мановением руки.

– Ну конечно, довогой мой. Буду лад услужить вам. Если я могу помочь вам любой частью моих сквомных познаний…

– Это не совсем касается археологии, ваша милость.

– Не совсем?

– Нет. Речь вот о чем: в прошлом году мы здесь, на Терминусе, получили известие о расплавлении энергостанции на пятой планете Гаммы Андромеды. Но это было простое упоминание о происшествии, без всяких подробностей. Я подумал, не можете ли вы рассказать мне, что же именно случилось.

Рот Пиренна скривился.

– Думаю, что вы беспокоите его милость вопросами на совершенно посторонние темы.

– Вовсе нет, доктах Пивенн, – заступился канцлер. – Все в полядке. Во всяком случае, об этом мало что можно сказать. Эневгостанция хасплавилась, и это была, знаете ли, настоящая катаствофа. Полагаю, имело место вадиационное залажение. Действительно, пхавительство севьезно лассматхивает введение жестких огваничений на неумелое использование атомной эневгии – хотя это, конечно, не для шилокого васплостханения, понимаете.

– Я понимаю, – сказал Хардин. – Но что же случилось со станцией?

– Да ну, – безразлично ответил лорд Дорвин, – кто знает? Несколько лет назад она сломалась, и полагают, что лемонтные лаботы были пвоведены некачественно. В эти дни так твудно найти людей, котовые на самом деле понимают технические тонкости наших эневгосистем.

И он горестно взялся за очередную понюшку.

– А вы знаете, – сказал Хардин, – что все независимые королевства Периферии утеряли атомную энергетику?

– В самом деле? Я совсем не удивлен. Валвалские планеты… но, довогой мой, не называйте их независимыми. Они не являются таковыми, понимаете. Это доказывается договолами, котовые мы с ними заключили. Они плизнают сувевенитет Импевии. Они, конечно, вынуждены это делать, а то мы с ними лазбелемся.

– Может и так, но у них значительная свобода действий.

– Да, навелное, так. Значительная. Но это неважно. Импевии гохаздо лучше, когда Певифелия пледоставлена своим собственным весухсам и существует более или менее сама по себе. Для нас в них нет пхоку, понимаете. Совевшенно валвалские планеты. Едва цивилизованные.

– Они были цивилизованными в прошлом. Анакреон был одной из богатейших внешних провинций. Он с успехом мог сравниться с самой Уэгой.

– О, Хахдин, но это же было века назад. Из этого вляд ли стоит делать выводы. В сталые великие вхемена дела шли по-двугому. Мы не те люди, котолыми должны были быть, понимаете. Но, Хахдин, послушайте, какой вы настойчивый малый. Я же гововил вам, что сегодня я не занимаюсь делами. Доктах Пивенн пледупледил меня насчет вас. Он сказал, что вы будете сталаться надоесть мне, но я слишком стах, чтобы с вами сплавляться. Давайте оставим это назавтла.

И это было все.

5.

Это было второе заседание Коллегии, на котором присутствовал Хардин, если не считать неформальных бесед членов Коллегии с уже отбывшим лордом Дорвином. Тем не менее мэр был определенно уверен в том, что состоялось еще одно, а может быть, и два-три заседания, на которые его почему-то не пригласили.

Да и насчет этого заседания, как ему казалось, он не получил бы уведомления, если бы не ультиматум.

По своей сути это был именно ультиматум, хотя при поверхностном чтении этого визиграфированного документа можно было бы подумать, что речь идет о дружественном обмене поздравлениями между двумя властителями.

Хардин осторожно перелистал текст. Начинался он цветистым приветствием от "Его Могущественного Величества, Короля Анакреонского, к своему другу и брату, Доктору Льюису Пиренну, Председателю Коллегии Попечителей Энциклопедического Установления Номер Один", и заканчивался еще щедрее: гигантской разноцветной печатью с весьма запутанной символикой.

Но при всем при том это был ультиматум.

Хардин сказал:

– В конце концов выяснилось, что времени у нас было немного – только три месяца. Да и этот малый промежуток мы провели без пользы. Эта штука дает нам неделю. Что будем делать?

Пиренн обеспокоено нахмурился.

– Это, должно быть, уловка. Абсолютно невероятно, чтобы они доводили дело до крайностей перед лицом заверений лорда Дорвина относительно мнения Императора и Империи.

Хардин едко поинтересовался:

– Понятно. И вы информировали короля Анакреона об этой согласованной позиции?

– Да, – после того, как я представил это предложение на голосование Коллегии и получил единодушное согласие.

– А когда это голосование имело место?

Пиренн снова принял напыщенный вид.

– Я не думаю, что несу перед вами какую-либо ответственность, мэр Хардин.

– Прекрасно. Мне это не так уж жизненно необходимо знать. Просто я думаю, что ваше дипломатическое извещение о ценном вкладе лорда Дорвина в данную ситуацию, – он приподнял уголки рта в кислой полуулыбке, – и явилось прямой причиной этого небольшого дружеского послания. В противном случае они, может быть, тянули бы еще – хотя не думаю, что даже дополнительная передышка помогла бы Терминусу, учитывая позицию Коллегии.