Усталая смерть - [3]

— Главное, что верят.

— Серьезный у тебя конкурент. Но мы его уберем так, что он без авторитета останется.

— Посадите? Так его вообще в короли возведут.

— Рано тебе еще знать. Сопли утри. В шесть вечера ко мне в отдел Лапшина придет. Решай с ней проблемы после ее ухода, и не в городе, и без мотоциклов. По-тихому. Иди под душ и больше сегодня не пей. На дело возьми какого-нибудь лоха, чтобы подставить потом нежалко.

— Я же говорю, у меня всяких хватает.

— Завтра доложишь и получишь инструкции. Фотографию я заберу с собой. Соберись, возьми себя в руки. Дело нешуточное заварилось.

2.

Свидетельница пришла вовремя. Ей даже пришлось ждать начальника отдела по раскрытию особо тяжких преступлений подполковника Хитрово в коридоре. Она отнеслась с пониманием к делу и не стала выказывать своего недовольства, когда высокий милицейский чин появился в коридоре. Он даже извинился за задержку. Лида имела дела только с постовыми и патрульными, о которых не оставалось хороших впечатлений. Халявщики и холуи, а в нужный момент не дозовешься. Подполковник, по местным меркам, считался очень высоким чином. Сначала он ей не нравился, а потом, присмотревшись, она поняла, что таким и должен быть начальник. Говорил тихо, тон не повышал, не перебивал и больше слушал, чем молол языком. Сдержан, уравновешен и не суетлив.

— Проходите, Лидия Андреевна.

Он открыл кабинет и пропустил женщину вперед.

— Уже и отчество узнали? Меня отродясь так никто не называл.

— Моя профессия — все знать. Присаживайтесь.

Кабинет не генеральский, но вполне приличный. Хитрово положил свою папку на стол и уселся в положенное ему кресло.

— Так, что мне надо? Заявление написать?

— Нет. Мы будем составлять протокол. Предварительно нам с вами придется кое-что обсудить. Есть некоторые тонкости в нашей профессии, и не всегда имеет смысл действовать в лоб. Можем остаться ни с чем.

— Мне-то плевать на ваши методы. Главное, чтобы этого ублюдка посадили. А там как знаете.

— Посадим одного из тридцати, и что изменится? Сажать надо главаря, а остальным ремня всыпать. Человек пять пойдут под суд, это я вам обещаю. Сегодняшнее убийство не первое, если слышали. На счету байкеров оно уже пятое. Убивают они только кавказцев или азиков, хачиков, как хотите. Распоясавшиеся отморозки. Они считают себя героями и уверены в безнаказанности. По сути своей трусы и, как вы выражаетесь, ублюдки. Сейчас я покажу вам фотографию.

Он полез в папку.

— Да ладно, начальник, нечего меня на вы называть, а то я не в своей тарелке себя чувствую. Лида я, и все.

— Хорошо, Лида. Вот глянь на снимок, здесь двенадцать ублюдков, один из них убийца.

Женщина очень долго и внимательно разглядывала фотографию, будто читала букварь по слогам.

— Все они там были. У меня память хорошая. Но бил его по башке дубиной вот этот. Вот его шрам.

— Я помню. Зовут его Рудольф, фамилия Воротников. Он сын профессора Воротникова, руководителя Научно-исследовательского института высоких технологий, имеет государственные награды. Ангелочек по имени Рудик заканчивает институт. Отличник, будущий ученый. Мать работает в городском суде. Но даже не это печально. А то, что он не вожак стаи. Посадить его будет очень трудно, а главное — бесполезно. Убийства не прекратятся.

— Но я же свидетель, я же видела своими глазами.

— Не торопись, Лида. Выслушай и оцени обстановку. Против одного-единственного свидетеля встанет несколько профессиональных адвокатов. Я даже могу сказать, с чего они начнут тебя бомбить. Ты ведь была любовницей Фархада Катарзи. Бросила своего мужа и ушла жить к Катарзи, который и дал тебе эту работу.

— А кому до этого дело. С кем хочу, с тем и живу. Мне мой охламон поперек глотки встал. В дом за последние пять лет ни гроша не принес, но нажираться каждый день до поросячьего визга он может. Выдохлась я и ушла к матери, а не к Фархаду. А уж потом, когда к нему работать устроилась, он мне предложил сойтись. И то я еще думала.

— Это мне понятно, но не судьям. Адвокаты тут же перевернут все вверх тормашками. А вдруг Фархада убил твой бывший муженек из ревности, и ты решила его оградить. Куда же, как не к нему, тебе возвращаться? И потом, еще одна деталь. Я не хочу сказать, что ты все знала и покрывала Фархада. Но ведь его точки на трассе были перевалочными пунктами для наркотиков. Днями его все равно бы взяли. Он уже висел на крючке. Наркотики из Афганистана шли через Таджикистан. В Душанбе их фасовали и распределяли по фурам, а те гнали товар в Саратов. Здесь же на шоссе наркотики сгружали Фархаду и еще десятку таких же лоточников, а потом из разных регионов России приезжали за товаром другие машины, которым проще колесить по России. Ведь знала?

— О товаре знала, но почем мне знать, что там наркотики?

— И опять же суд тебя не поймет, Лида.

— Послушай, начальник! Ты что, меня посадить решил? Я ведь кровь из носа, но отыщу свидетелей с остановки. У меня память хорошая. Там все местные паслись. В шесть утра в нашей дыре чужих на остановке нет. У кемпинга свои автобусы.

— Не хватает в тебе терпения, Лидия. Слушать не умеешь. Да и говорить тоже. С адвокатами тебе не совладать.