Устал рождаться и умирать - [230]
5. ДИТЯ ВЕКА
Прах Кайфана Цзефан и Хучжу отвезли на полоску земли, уже усеянную могилами, и похоронили рядом с Хэцзо. Во время кремации и похорон за ними неотступно следовала Фэнхуан с трупом обезьяны на руках. Она горько плакала, исполненное скорби лицо не могло не вызывать жалости. Все относились к ней с участием, и хотя Кайфана уже не было в живых, ничего не говорили. Обезьяна уже начала смердеть, Фэнхуан убеждали бросить её, но она стала умолять разрешить ей похоронить обезьяну на том же клочке земли. Мои друзья без колебания дали согласие. Так, рядом с захоронениями осла, вола, хряка и пса появилась ещё и могила обезьяны. Немалые затруднения вызвал у моих друзей вопрос о том, как устроить Фэнхуан, и они собрались вместе двумя семьями, чтобы обсудить его. Чан Тяньхун не сказал ни слова, Хучжу тоже неловко было высказаться. А Баофэн сказала:
— Отправляйся-ка ты к ней, Гайгэ, послушай, что она сама на этот счёт думает. В конце концов, она вышла в жизнь с кана нашей семьи; если в чём-то нуждается, можем помочь, если у неё совсем край, тоже в беде не оставим.
Вернувшийся Гайгэ сообщил, что Фэнхуан уехала.
Время, как вода, неумолимо стремится вперёд: не успели оглянуться, а уже и двухтысячный год подошёл к концу. Близилось начало нового тысячелетия, и все признаки праздника в Гаоми были налицо. На домах развешаны фонари, во дворах — гирлянды, на привокзальной площади и на площади Тяньхуа установили высоченные дисплеи с обратным отсчётом времени, а по краям площади приглашённые за большие деньги мастера приготовили ещё и фейерверки, которые в момент смены старого года новым должны были раскрасить небо сверканием праздничной иллюминации.
К вечеру пошёл снег. От летящих в разноцветных огнях снежинок вечер казался ещё краше. Почти все горожане высыпали из домов. Кто устремился на площадь Тяньхуа, кто на привокзальную площадь, кто прогуливался по ярко освещённому огнями фонарей Народному проспекту.
Мой приятель с Хучжу из дома не выходили. Должен вставить тут от себя: они так и не зарегистрировали брак, для таких людей, как они, в этом не было необходимости. Они налепили пельменей, повесили на ворота два больших красных фонаря и заклеили все окна цветами из бумаги, которые Хучжу вырезала своими руками. Мёртвых не воскресишь, а живым нужно жить дальше. Слёзы — это жизнь, смех — тоже. Они поели пельменей, посмотрели телевизор и, по обыкновению, занялись любовью, чтобы помянуть умерших. А до этого расчесали волосы Хучжу. Процесс был знаком обоим до деталей, репетиций не требовалось. Хочу сказать лишь вот что: во время их печального соединения Хучжу вдруг повернулась к моему приятелю лицом и обняла его со словами:
— С сегодняшнего дня будем делать это как люди…
И они оросили лица друг друга слезами…
Было уже поздно, одиннадцать вечера, когда их поднял из дрёмы телефонный звонок. Звонили из гостиницы на привокзальной площади. Женский голос сообщил, что их невестка в полуподвальном номере сто один вот-вот родит, ситуация критическая. Они долго не могли понять, в чём дело, но потом до них дошло, что вот-вот родить, возможно, должна давно потерявшаяся Фэнхуан.
В такое время ждать помощи было не от кого, да они и не собирались искать её, а, поддерживая друг друга, поспешили на привокзальную площадь. Задыхаясь, они то бежали, то переходили на шаг и снова бежали. Народу на улице столько, что не протолкнуться. Люди везде — и на больших улицах, и в переулках. Поначалу люди валили на юг, а потом, перейдя Народный проспект, устремлялись на север. Душа разрывалась от беспокойства, но двигаться быстрее не получалось. На их головы и лица падали снежинки. Они плясали под светом фонарей, словно лепестки цветов абрикоса. Опадающие цветы абрикоса усадьбы Симэнь, опадающие цветы абрикоса на свиноферме Симэньтунь, вас принесло в город, цветы абрикоса со всего Китая принесло в Гаоми!
Как дети, потерявшие родителей, они протиснулись на привокзальную площадь. В восточной части на высоком временном помосте пела и плясала группа молодых людей. Над помостом кружились лепестки цветов абрикоса. На площади собралось множество людей. Одетые во всё новое, они пели и плясали вместе с теми, кто был на помосте, хлопали в ладоши, притопывали среди кружащихся в воздухе лепестков, среди падающих с неба лепестков. На электронных табло прыгали, сменяя друг друга, цифры. Вот-вот настанет волнующий момент. Стихла музыка, оборвалась песня, вся площадь замерла. Мой приятель с женой шаг за шагом добрались до ступенек, ведущих в полуподвал. Они вышли в спешке, жена моего приятеля полностью убрать волосы не успела, и они свисали у неё со спины как хвост.
Отворив дверь номера сто один, он увидели белое, как цветы абрикоса, лицо Фэнхуан, а под ней лужу крови. В крови лежал пухленький младенец, и в этот момент весь Гаоми озарился фейерверком встречи нового тысячелетия и нового века. Это дитя века родилось естественным путём. Одновременно в уездной больнице появились на свет ещё два ребёнка, но их акушеры извлекли после кесарева сечения.
Уже как дед и бабка, мой приятель с женой обиходили младенца. Очутившись на груди у бабки, он заплакал. Дед, глотая слёзы, накрыл тело Фэнхуан грязной простынёй. Её тело и лицо были будто прозрачны. Вся кровь вытекла.
История Вань Синь – рассказ о том, что бывает, когда идешь на компромисс с совестью. Переступаешь через себя ради долга. Китай. Вторая половина XX века. Наша героиня – одна из первых настоящих акушерок, благодаря ей на свет появились сотни младенцев. Но вот наступила новая эра – государство ввело политику «одна семья – один ребенок». Страну обуял хаос. Призванная дарить жизнь, Вань Синь помешала появлению на свет множества детей и сломала множество судеб. Да, она выполняла чужую волю и действовала во имя общего блага. Но как ей жить дальше с этим грузом?
«Страна вина», произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (род. 1955), дает читателю прекрасную возможность познакомиться с самой яркой и колкой сатирой в современной китайской литературе. Великолепная, оригинальная образность, безграничная сила воображения, сплетенная с мифологичностью, мастерское владение различными формами повествования — все это присуще уникальному стилю Мо Яня.
«Красный гаолян» — самое известное произведение Мо Яня, китайского прозаика, лауреата Нобелевской премии (2012 г.). По мнению критиков, премию эту присудили писателю во многом благодаря этому роману, включённому в список ста лучших китайских романов минувшего века. Во всём мире с огромным успехом прошёл фильм «Красный гаолян», снятый по этому произведению и пробудивший у многих российских зрителей интерес к истории и культуре Китая. Теперь впервые на русском языке выходит и сам роман, написанный жёстко, даже жестоко.
Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Всё это — Мо Янь, один из величайших писателей современности, знаменитый китайский романист, который в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. «Сорок одна хлопушка» на русском языке издаётся впервые и повествует о диковинном китайском городе, в котором все без ума от мяса. Девятнадцатилетний Ля Сяотун рассказывает старому монаху, а заодно и нам, истории из своей жизни и жизней других горожан, и чем дальше, тем глубже заводит нас в дебри и тайны этого фантасмагорического городка, который на самом деле является лишь аллегорическим отражением современного Китая. В городе, где родился и вырос Ло Сяотун, все без ума от мяса.
Мо Янь – один из самых известных современных китайских писателей, лауреат Нобелевской премии по литературе 2012 года за «галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». «Перемены» – история «маленького человека», чья жизнь меняется вместе с жизнью страны. Неторопливое, чрезвычайно образное повествование ведет нас от одного события к другому. Автор делится с нами своими размышлениями и наблюдениями, не упуская ни единой детали. И эти детали дают гораздо более полное представление о жизни Китая и китайцев, чем самые толстые учебники истории.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.