Успокоительное для грешника - [46]

— Когда вы ждете его обратно? — спросил Даниель.

— Он ушел несколько часов назад. Должен вернуться с минуты на минуту, — ответила она, выглянув за ворота. — Посиди с нами, поешь чего-нибудь.

— Спасибо, сеньора Юдифь, — ответил молодой человек. — Вы очень любезны, но дело, о котором я хотел поговорить с ним, пожалуй, очень незначительное, и мне нужно выполнить несколько поручений тети. Мальчик-слуга заболел, много дел остались несделанными. Я с удивлением узнал об этом, — беспечно добавил он, — так как готов был поклясться, что он за неделю и пальцем не шевельнул. Вот так можно ошибаться. Передайте мои наилучшие пожелания сеньору Исааку. И сеньоре Ракели.

С этими словами он ушел.

— Кто там был, мама? — спросила Ракель, спустившись через несколько минут.

— Даниель, — ответила ее мать. — Хотел поговорить с твоим отцом, зайти отказался. Интересно, что ему было нужно?

— Право, не знаю, — ответила Ракель, беря с блюда маслину и поднося ее ко рту.

— Юсуф, как прошел твой визит к юному сеньору Марти? — спросил Исаак. Они сидели во дворе в тишине позднего вечера. Теплая, насыщенная цветочным ароматом темнота была непроглядной, безлунной, Ракель пыталась вышивать при свете двух свечей. Со стола убрали остатки ужина, слуг нигде не было видно, Юдифь занималась близнецами.

— Не особенно успешно, господин, — ответил Юсуф. — Сеньор Марти очень порывистый, очень упрямый, слушает невнимательно. Поэтому разговаривать с ним трудно.

— Что ты говоришь, Юсуф? Это звучит пугающе, — насмешливо сказал Исаак. — Я уже знаю, как порывист этот молодой человек и как трудно его урезонить. Собственно говоря, он копия своего отца. Добродушный, ласковый, преданный семье и совершенно несговорчивый. Вот почему они так ожесточенно ссорились.

Он налил себе немного вина, разбавил его водой и выпил.

— Теперь, когда мы выслушали и приняли твои оправдания, расскажи нам о встрече с ним.

— Когда я нашел его, — сказал Юсуф, — он уже выпил слишком много вина.

— Где ты его нашел?

— В таверне матушки Бенедикты, — ответил мальчик. — Там было тихо, поэтому я подумал, что это хорошее место для разговора. Мне нужно было выбирать более осмотрительно, господин.

— Оставь это, — сказал Исаак. — Расскажи, что произошло.

— Ну, он сразу же заговорил, что если вы, господин, послали меня сказать ему, что сеньор Аструх неповинен в смерти его отца, то он сам уже это понял. Я сказал, что очень рад этому. Заговорил о Его Преосвященстве, и сеньор Марти сказал, что Его Преосвященству нет дела до того, что произошло с чьим бы то ни было отцом, и поэтому разговаривать о епископе он не хочет — только сказано это было, господин, в гораздо более резких выражениях…

— Понимаю, Юсуф, ты смягчаешь его слова, чтобы не оскорбить мои нежные уши, — сказал врач.

— Или мои, — добавила со смехом Ракель.

— Потом, к сожалению, двое мужчин за другим столом стали прислушиваться — сеньор Марти говорил очень громко — и сказали, что епископ ничего не может сделать, потому что очень болен, и что сеньор Марти слышал о крови во дворе, и что все боятся обвинять сеньора Висенса, потому что он богат и влиятелен, но очевидно, что это он убил сеньора Гвалтера. Потому что он убил этого Баптисту, ножом из своего дома, одним из пары, и сеньор Гвалтер был убит точно таким же образом, таким же ножом, другим из этой пары.

— Папа, это правда?

— Нет, — ответил Исаак. — Гвалтера убили длинным кинжалом, ударом под ребра в сердце. Лицом к лицу. На Баптисту напали сзади и перерезали горло. Очень острым лезвием, сказал капитан, который разбирается в таких делах. А кровь во дворе сеньора Висенса была крысиной. Но то, что эти слухи неверны, не делает их менее опасными. — Умолк, чтобы обдумать услышанное. — И сеньор Марти слушал всю эту ерунду? — спросил он наконец.

— Да, господин, — ответил Юсуф. — Сперва спросил, откуда им это известно, они ответили, что все это знают. Потом потребовал вина для всех — но матушка Бенедикта сказала, что хотела бы получить плату перед тем, как нести вино. И он ушел, призывая небесную кару на сеньора Висенса и матушку Бенедикту. Я следовал за ним, пока мог.

— Он пошел домой?

— Да, господин, в конце концов.

— Вот почему ты едва не опоздал к ужину, — сказала Ракель.

Среда, 11 июня

— Я обещала сеньоре Лауре проведать ее сегодня утром, — твердо сказала Ракель. — Значит, надо идти.

— Возьми с собой Юсуфа и Лию, — сказал ее отец. — Они могут делать дело на кухне, пока ты ублажаешь богатых дочерей.

— Папа, я не говорила, что ублажала ее.

— Это было ясно и без слов, дорогая моя.

И Ракель отправилась со своей свитой, твердо решив, что на сей раз заставит собеседников говорить о чем-то еще, кроме страсти сеньоры Лауры к перчаткам. И к перчаточникам.

Ворота открыла им кухонная служанка.

— Спасибо, — сказала Ракель, давая ей монетку, — но ведь ты не можешь работать и на кухне, и во дворе. У сеньора Висенса мало слуг?

— Нет, сеньора, — ответила служанка, засовывая монетку в карман под фартуком. — Но племянницу кухарки, ту служанку, что пошла на совет и сказала всем о крови во дворе, прогнали. Сеньора рассердилась на нее за это. Поэтому привратник делает свою работу и большую часть ее работы, а я делаю остальную часть и приглядываю за воротами, потому что привратнику некогда. А служанка сеньоры занята по горло с госпожой.