Усни, красавица - [20]

Соня ела также с удовольствием, но, поймав на себе взгляд Лидочки и ложно истолковав его, громко сказала:

– Кусок в горло не лезет, честное слово.

– Это от избалованности, – заметила Татьяна Иосифовна. – Ты не знаешь цену сухой горбушке.

– Вы бы радовались, что мое поколение обошлось без этого, – ответила Соня. – А вы как будто злорадствуете.

– Я говорю горькую и нелицеприятную правду. И мало кто любит ее слушать.

Соня вздохнула и отрезала кусочек мяса. Лидочка видела, что Сонечка голодна и с удовольствием умяла бы всю тарелку, но она сама загнала себя в роль несчастной подруги, лишившейся аппетита.

– А кто чайник поставит? – спросила Татьяна Иосифовна. – Лидочка привезла торт, и он уже почти разморозился.

Соня поднялась и спросила:

– А где чайник?

– Синий чайник стоит на плите. Милостями Лидочки даже растворимка появилась в нашем доме.

Сонечка пожала крутыми плечиками и направилась на кухню. Татьяна Иосифовна спросила Лидочку:

– Вы мне рассказали по телефону о шкатулке. Может, вы сможете ее описать?

– Разумеется! – сказала Лидочка. – Эта история началась еще до войны. Моя бабушка дружила с вашей мамой.

– Я знаю, знаю! – радостно ответила Татьяна Иосифовна. – Я даже нашла ее фотографию. Соня, достань альбом. Вон там, на стеллаже. Правее, еще правее. Ну что же ты, слепая, что ли? Синий! Вот именно. Спасибо.

Соня уселась на свое место, а Татьяна Иосифовна раскрыла старый, переполненный наклеенными, а то и просто вложенными фотографиями, альбом. На первой странице оказалась групповая фотография, судя по одежде – тридцатых годов.

– Вот моя мама, а рядом – ваша бабушка, Лида. Мне же мама все рассказывала. Я сама плохо помню вашу бабушку, но мама рассказывала. И я сразу узнала. Я поэтому и вас сразу узнала.

На глянцевой, чрезвычайно четкой фотографии – так и представляешь себе покрытый черным платком, согнутый вперед торс фотографа, как бы приставленный сзади к деревянной, на ножках коробке с пирамидальной гармошкой объектива, – была изображена группа людей на фоне фонтана и пальм. Группа состояла из нескольких обритых либо коротко остриженных мужчин в белых сорочках и светлых мятых брюках, возлежащих у ног легкомысленно хохочущих девиц в сарафанах и панамках. Все эти люди излучали жизнерадостность и беззаботность.

– Тридцать пятый год, – сообщила Татьяна Иосифовна. – Мало кто из них протянул больше двух лет.

– Это точно ваша бабушка, – сказала Соня, показав на молоденькую Лидочку, стоявшую в обнимку с бровастой, пышной, чернокудрой красавицей.

– Правильно, – согласилась Татьяна Иосифовна, – а рядом моя мама. Меня же, как всегда, оставили в Москве.

– А я думала, что вашего папу в честь Сталина назвали, – разочарованно произнесла-протянула Соня. – А он получается старше.

– Нет, когда папа родился, никто не подозревал о том, что один грузинский бандит станет освободителем человечества. Поэтому моего папу назвали так в честь одного плотника.

– Плотника? – удивилась Соня. – А почему плотника?

– Такая была специальность у папы Христа. Иисуса Иосифовича. Поняла?

– Ах, я совсем забыла, – Соня покраснела, даже круглый носик покраснел. Особенно покраснели щечки – казалось, что их незаметно помазали свеклой.

– Тогда считали, – сказала Лидочка, – что с вашей мамой, с Маргошкой, ничего не случится. Она имела большие заслуги перед партией… – Лидочка, произнеся эту формулу, сделала осторожную паузу, опасаясь, что вызовет вспышку гнева у диссидентки, но Татьяна Иосифовна лишь послушно склонила голову. – И ее муж, ваш папа, занимал большой пост.

– Это никому не помогало, – сказала Татьяна Иосифовна. – Сталин с наибольшей яростью уничтожал старые ленинские кадры.

Она вздохнула. Сонечка, как дитя другой эпохи, не подумав, произнесла:

– Что Сталин, что Ленин – один сатана.

– Ах, что ты понимаешь! – вздохнула Татьяна Иосифовна.

Сонечка и в самом деле ничего не понимала.

– Моя бабушка, – сказала Лида, – оставила у Маргошки шкатулку с археологическими находками и дневниками деда. На время. А потом началось…

– И всех арестовали? – спросила Соня.

– Не сразу, – ответила Лидочка. – И это – долгий рассказ.

– Человеческие судьбы – всегда долгий рассказ, – подтвердила Татьяна Иосифовна.

– Все эти годы в нашей семье сохранялась надежда, – продолжала Лида, – что шкатулка с находками и документами хранится где-то в вашем доме. Ведь Маргарита, как я знаю, даже чувствуя опасность ареста, уговаривала мою бабушку не брать у нее шкатулку. Потому что она хранит ее в безопасности.

– Она не смогла сохранить не только себя, но и меня! – с осуждением заметила Татьяна Иосифовна.

– Господи, какая тайна! Как интересно, – прошелестела Соня.

– А поэтому вы можете понять, что мы никогда не теряли окончательно надежды, – сказала Лидочка. – Ведь так хочется надеяться.

– А какая это была шкатулка? – спросила Татьяна Иосифовна. – Если она была в нашем доме, то я бы запомнила, я помню все мамины вещи.

– Вряд ли Маргарита увезла эту шкатулку в тюрьму или в ссылку.

– Но она могла выкинуть все вещи, а шкатулку использовать как ящик, – предположила Соня. Лидочка давно допускала такой вариант и огорчилась тому, что, помимо нее, так же думает посторонний человек.