Услышь моё молчание - [30]

− Почему? Китайцы вон всё время едят на ходу и живы-здоровы.

− Чтобы благополучно переваривать то, что готовят на улице или, точнее сказать, из чего готовят, нужно: либо иметь лужёный желудок, либо быть китайцем.

− Проверил на себе?

− Научили мудрые люди, − улыбнулся Герман, выкладывая на тарелки рис и ароматную острую подливку с мясом. Алекс как пёс, учуявший вкуснятину, повёл носом. Это было так забавно, что Герман не удержался и рассмеялся. — Наслаждайся!

− Ум-м, − протянул Алекс, проглотив кусочек нежной острой курицы с рисом. Даже глаза прикрыл от удовольствия. — Всё! Теперь, если мне захочется поесть что-нибудь из китайской кухни, буду приходить только к тебе. Это волшебно!

− Приходи, − тихо ответил Герман, опуская глаза в свою тарелку.

Уже поздним вечером, оставшись в одиночестве и просматривая результаты фотосессии, он остановился на одном снимке. Алекс, в белой рубашке с чёрными подтяжками и галстуком, расслаблено сидел на полу, оперевшись спиной о стену. Руки расслаблено лежали на согнутых в коленях ногах, а немного уставшее лицо было повёрнуто к камере. Глаза мерцали за стёклами очков, в тонкой стильной оправе, немного выгоревшие за лето волосы были растрёпанными. Алекс был какой-то… родной. Герман вспомнил, как ему хотелось тогда отложить камеру, опуститься на пол рядом и запустить свои пальцы в эти растрёпанные пряди. Коснуться кончиком языка полных красивых губ. Или просто положить свою голову Алексу на колени и почувствовать себя в безопасности. Гриневский незримым флёром своего обаяния постепенно окутывал Германа ласковым коконом, вынуждая тянуться к нему, хотеть новой встречи. Он вспомнил, как испугался тогда своих мыслей и желаний. Они могли означать только то, что Гриневский как-то незаметно, словно лазутчик, смог нарушить границы, которые Герман создал вокруг своего сердца. Но Алекс, каким-то шестым чувством заметивший секундное его замешательство, лишь звуком спокойного голоса прогнал нахлынувшие опасения. Герман прекрасно понимал, что вопреки собственной воле он подсознательно перевёл Алекса из разряда всего лишь желанной модели в число людей, которые входят в его зону комфорта и это больше всего пугало его. Он не был готов к тому, что неотвратимо наступало. Если бы Гриневский лишь хотел переспать с ним, то не стал бы тратить время на обеды-ужины, выкраивая время, вряд ли бы согласился на фотосессию и уж точно не уезжал бы вместе с ним из Усадьбы, никого не подцепив. Да, они был там пару раз вместе, так как обоим нравилась атмосфера, царящая в этом клубе.

* * *

Алекс вот уже несколько дней перебирал в голове варианты, как бы ненавязчиво пригласить Германа провести вместе новогодние праздники. Хотелось бы увезти его в загородный дом, в тишь и уют большого дома, окружённого старым садом. Летом там было замечательно. Множество фруктовых деревьев, яркие клумбы, небольшой декоративный пруд. Алекс сам редко бывал там из-за загруженности на работе, хотя и любил этот дом, построенный ещё покойным отцом для них с матерью. Она после его смерти предпочла уехать за границу, где через год неожиданно для всех знакомых вышла замуж за профессора литературы. Милый хороший человек, на которого мама теперь изливает излишки своей нерастраченной на них с отцом любви и заботы. Алекс был рад за неё. Он оставил в доме работать садовника, нанятого родителями, и приезжал лишь тогда, когда хотелось глотнуть свежего воздуха и набраться сил.

Уже собираясь войти в здание издательства, Алекс остановился, услышав своё имя. Его стремительно догонял высокий молодой мужчина с темно-русыми, растрёпанными на зимнем ветру волосами. На довольно симпатичном лице сияла приветливая улыбка, а голубые глаза внимательно вглядывались в Алекса. Глеб Горянский собственной персоной. Они как-то познакомились в Усадьбе, когда ему удалось уговорить Германа поехать туда вместе. Приятный человек, и судя по всему, отличный друг. И, наверное, тот, благодаря которому можно узнать Германа лучше.

− Добрый вечер, Глеб. Вы к Герману?

− Да. А тоже к нему? — спросил Горянский, удобнее перехватывая увесистый пакет в руках.

− Я звонил ему после обеда несколько раз, но безрезультатно. Телефон отключён. Он ведь никуда не уехал?

− Нет, он точно дома. Просто… В этот день погиб отец нашей Златки, и… Он был другом Германа. В общем, тяжёлый день.

− Вы приехали составить ему компанию? — поинтересовался Алекс, пытаясь скрыть в голосе разочарование. Побыть вечером наедине явно не получится.

− Не люблю, когда в таком настроении он остаётся один. Нервничать начинаю, как озабоченная мамаша, − криво усмехнулся Горянский, словно стесняясь своей заботы о друге. — Просто… У меня есть причины беспокоиться о нём, Алекс. Он мой лучший друг. Самый лучший, не поймите неправильно.

− Ну что вы, Глеб. Я всё прекрасно понимаю, − ответил Алекс и в этот момент в кармане Горянского зазвонил телефон. Он, одной рукой удерживая пакет, выудил его и ответил, извинившись.

− Здравствуй, прекрасная Елена. Ужасно рад тебя слышать… Даже третий раз за день. Всё равно рад… Да, я уже возле дверей издательства. Продукты купил, пойду сейчас разгонять тоску… Я тоже хотел бы тебя сегодня увидеть, но ты же понимаешь… Умница… Да, скорее всего завтра вечером… До встречи!