Условный переход (Дело интуиционистов) - [14]

– Снимите ботинки, – вымолвил Моцарт и полез в шкаф за тапочками. Это были хирургические бахилы, но не одноразовые.

Ботинки он переставил на резиновый коврик. Сбегал в ванную, принес обыкновенную половую тряпку и протер пол. Снова скрылся в ванной. Там зашумела вода. Вернулся ко мне, вытирая руки тряпочным (не бумажным!) полотенцем.

Комната-студия была вылизана до… впрочем, блестеть тут было нечему. Обстановка старенькая, бог знает с какой свалки, но чистая. Пол – линолеумный, когда-то серый, но теперь затертый до белизны. На столе у кухонной стойки лежала скатерть, и черт меня подери, если бумажная. На скатерти – стеклянная бутылка с молоком. Он убрал ее в холодильник. Как я успел заметить, в холодильнике не было ни одного полиэтиленового пакета. В крайнем случае – бумажные, но, в основном, всё в кастрюлях и стеклянных банках. Что он делает с пакетами? Найдя ответ, я испытал настоящий шок. Он их мыл и вывернутыми сушил на батарее у окна. Безотходное производство! Хотел бы я взглянуть на его туалетную бумагу.

– Не хотите перегружать свои мощности? – Я показал на сохнувшие пакеты.

– Беседуя с людьми на эту тему, – проговорил он удрученно, – я пришел к одному неутешительному выводу. Подсознательно все почему-то убеждены, что после того как отходы попадают в мусоросборник, они словно бы исчезают. Визуально, так оно и есть. Люди ведь не видят, что потом происходит с мусором. Они не подозревают, чем в дальнейшем предстанут перед ними их бывшие пакеты, тарелки и сменные лезвия.

Он бреется опасной бритвой, сообразил я. Нет, еще бывают электрические, – вспомнил я не сразу, потому что никогда ими не пользовался.

– Я читал, – продолжил он, – что когда-то не было одноразовых упаковок. Люди, стало быть, жили в энтропийной гармонии. А теперь ученые подсчитали, что на долю отходов, не утилизируемых природой, приходится восемьдесят процентов от массы всего, к чему человек приложил руку, хиросферы, так сказать. Вы представляете себе эту цифру?

Я представил в уме цифру восемьдесят. Ничего особенного. Не триллион же.

– Нет, – сказал я и вспомнил, как вчера вечером выбросил тридцатилитровый пакет на восемьдесят процентов заполненный пластиковой тарой из-под еды и кофеиновой шипучки. В какой упаковке с тянучками я обнаружу их переработанные останки? Меня покоробило. Я попросил его выдать мне эту тайну.

– Не хочу вас расстраивать, – ухмыльнулся он. – Но так жить нельзя!

Конечно же, я согласился. Потом переменил тему:

– Вам поздравления от наших экспертов. Они поражены, как вы быстро нашли жучок. Не всякому спецу это по силам. У вас ведь не было специальных приборов?

– Нужны мне ваши приборы! От них тараканы мутируют.

– От приборов?!

– От излучения. А мне не верят. Я положил в вентиляционное окно липучку, чтобы набрать несколько штук и отнести в лабораторию для генетического анализа. Среди тараканов на липучке оказался этот жучок. Я отдал его в полицию.

– Когда вы положили липучку?

– Накануне того дня, когда нашел жучка.

Я оглядел студию в поисках вентиляционного окна. Рядом с навесным кухонным шкафом сверкала никелированная решетка.

– Там? – спросил я и получил утвердительный ответ.

Для того, чтобы дотянуться до решетки, мне не хватало десяти – пятнадцати сантиметров. Я попросил стул, встал на него и, сняв решетку, заглянул в вентиляцию. Внутри лежала свежая липучка. Тараканов что-то не было видно.

С высоты стула я заметил, что в студии есть еще одна дверь.

– У вас еще, кажется, спальня… – я не был уверен, что правильно ее интерпретировал. – Вы там проверили?

– Полиция проверила. Сказала, что чисто.

– А комлог, компьютер?

– Комлог я ношу с собой. Я проверил компьютер на наличие вирусов. Остались только те, что всегда там были.

– Почему вы их не выведите? – изумился я.

– Мне говорят, что их нет. Наверное, считают меня психом. Они все заодно – и хакеры, и генетики, и полиция.

Похоже, у бедняги было много врагов. Я спросил, кого он подозревает в первую очередь. Моцарт недоверчиво нахмурился.

– Вы же сказали, что жучок установили для трансляции…

– Надо исключить ваших персональных недоброжелателей. Ведь они у вас есть?

– А у кого их нет? Вот, чиновники из окружного управления не хотят приводить дом в порядок. Теперь приходится искать другую квартиру. Кстати, у вас нет ничего на примете? Недорого чтобы.

Мне нечего было ему предложить. Я сказал, что, по моему мнению, все сходится на маньяке-телелюбителе. Попросил быть бдительней, не давать спуску чиновникам, и если что, сообщить мне тотчас. Выходя из подъезда, забыл про замерзшую лужу.

Из флаера я позвонил Шефу, обрисовал ситуацию. Тот заметил:

– Если он продает недостатки нашей очистной системы межпланетному экологическому контролю, то за ним могли следить, например, спецслужбы.

– Не думаю. Между делом я проверил его на лояльность. Похоже, он умеренный патриот: семь баллов по девятибалльной шкале.

– Как это?

– Тест Фрумкина. В кратер, а не в задницу.

Шеф поморщился. Неужели он ожидал от меня чего-то другого?

– А жена? – спросил он.

– Она через день в разъездах. Нет смысла следить только за квартирой. С другой стороны, она могла нанять частного детектива, чтобы следить за мужем.