Условия жизни - [69]

Сонный Костик про клад смолчал, а вот про Гвинет нечаянную фразу обронил, что, мол, Лейтон в отличие от Марселя ее бить не станет. Восседающая на Медведеве и контролирующая ритм сексуально-поступательных движений Сесиль, принялась развивать эту тему. К финалу полового акта Костик рассказал и, как их встречали и, как угощали бражкой. Увлеченные «делом» любовнички, не заметили, как из своей хижины вышла Ребека.

Оказывалось, что придавались сну нынешней ночью в деревне считанные единицы.

«Знала я, что Сесиль не чиста на руку, но то, что она и Джека совратит — не ожидала. Тревол большой, открытый, добродушный, стерва Сесиль на этом и сыграла. А шаман все ломает голову, почему улов жемчуга стал таким скудным. Конечно, когда его прячут в стене!», — факел Ребеке был не нужен, она точно знала куда идет. Из подручных средств толстуха прихватила с собой только табуретку, на которую в кустах уже имел виды и зубы дикобраз. Монета повергла женщину в состояние стопора. Стоя на табурете и хлопая глазами, она заглядывала, то на лицевую, то на оборотную сторону монеты. «Сейчас таких уже ни выпускают», — это было все, на что хватило ее мысли. Сжимая золотой луидор в руке, Ребека направилась за консультацией и разъяснением к шаману. Остановиться у входа в хижину ее заставили скрипы и стоны, доносившиеся из смежной комнаты. «Одного необстрелянного новичка охмурила, теперь за другого принялась. Ничего, завтра мы тебя на чистую воду выведем!», — погрозила тростниковой стене кулаком Ребека.

— Дня им мало, шляются! — голову от подушки оторвал шаман. — Не иначе, полнолуние на них так влияет. Пора в ужин успокаивающего добавлять», — пока же губернатор решил начать лечение с себя. Он взял со стола склянку, откупорил пробку и понюхал содержимое. Поморщившись, шаман недовольно покачал головой. — Слишком сильное, могу с утра и не проснуться, — он открыл другую склянку. Запах оказался подходящим. — Организую завтра коллективный поиск Марселя с Гвинет. Пусть вдвоем главную хижину восстанавливают, — губернатор пригубил снадобье.

С рассветом в лагере началось брожение умов.

Вставший раньше остальных соплеменников Джек, выйдя на крыльцо хижины, позевывая и потягиваясь, заглянул в тайник — монеты там не было. Первым желание Тревола было, раскроить череп Костику и полюбоваться его содержимым. «Крысы так не поступают, как он! Вечером Медведев кивал, соглашался, а ночью подло, втихаря спер монету!», — рука Джека легла на рукоятку топора.

Жестокая кара с неотвратимостью паровоза надвигалась на спящего Костика.

Но на пол пути к хижине Медведева, Тревол озадачил себя вопросом — «Зачем Костику одна монета, когда он может завладеть целым мешком золота? Нет, к похищению луидора причастен кто-то другой!?». В разряд подозреваемых, тут же была зачислена Сесиль — «Наверняка стерва видела, как я прячу золото, ну и умыкнула его по обыкновению. Пожалуй Сесиль за воровство, я убивать не буду. Она хоть и жадная, но недалекая. Наплету ей, что монета является моим талисманом, а позаимствовал я его в клинике, в кабинете у Гарисона. Там такого добра и вправду навалом. Сесиль купится, непременно купится на эту байку». Джек вернул топор на место, в недостроенную хижину.

Улучив момент, когда Костик пошел на море умываться, в хижину к шаману завернула Ребека. Она принялась теребить губернатора за плечо, чтобы тот проснулся. Прибывавший под действием снотворного шаман, долго не хотел открывать глаза и еще дольше отказывался говорить. Наконец он опустил ноги на тростниковую циновку, взъерошил седые волосы и приготовился выслушать очередную просьбу Ребеки, перевести ее из свинарника, на другую более престижную работу.

Женщина вместо этого подняла первую, вторую, а за ней и третью цыганскую юбку и извлекла из потайного кармана монету.

— Странная деньга, я таких раньше не видела, — Ребека положила луидор в раскрытую ладонь губернатора. — Сесиль с Джеком ее в стене своей хижины прятали.

Изнутри шамана пронзила молния — он узнал эту монету. Она была из их с Грапом клада. Точнее его губернаторского клада. Грап был недостоин золота ни на грамм. Желание расквитаться с Гарисоном за годы мучений, отравило ему сознание. Грап собирался за деньги нанять Махиджи и другие туземные племена, снабдить их оружием и натравить на клинику, чтобы дикари вырезали психиатрию с ее лживыми продажными докторами, пагубными препаратами и нещадными процедурами под корень. И сколько шаман не пытался переубедить «компаньона», что от уничтожения клиники будет только хуже, и на всех кто причастен к резне объявят охоту, итогом которой непременно станет смерть, Грап продолжал придерживаться своей позиции — «Гарисон должен поплатится за бесчеловечные издевательства над больными!». Губернатору ни чего не оставалось делать, как пожертвовать одним безумцем, ради спасения всего племени. Теперь, когда спрятанное им в нише пещеры золото найдено, на острове могло произойти все, что угодно, вплоть до беспорядков, он — шаман должен был это предотвратить. Не выказывая перед Ребекой и тени озабоченности, губернатор положил монету в фарфоровую плошку и залил ее сверху зеленым отваром из склянки.