Ускоряющийся - [40]

Сергея передёрнуло, он, казалось, вновь очутился в зале испытаний, когда из-за его оплошности коротнуло установку, совершенно невообразимым образом сочетались враз повреждённые алгоритмы запуска и программы — и сквозь тело аспиранта прошёл мощный пучок жёсткого излучения.

— Ни до, ни после я не испытывал такой адской боли, как тогда, — тихо произнёс Маладиевский. — Вроде, и не должно было так повлиять. Во всяком случае, не сразу. А вот сложилось. Что со мной творилось и что изменило во мне, и каким таким образом — без понятия. Только вот я почему-то не умер. Выпали волосы и стали лезть зубы и ногти, началась лейкемия. Всё должно было закончиться очень скоро. Я даже завещание написал.

Илья хмыкнул. Сергей передёрнул плечами.

— Да, молодой человек, я должен был умереть. И даже не 99 процентов, а 99,99 процентов! Но я выжил. Никто не знал, почему. Стандартные тесты и анализы не показывали каких-либо отклонений от нормы, более того, я стал значительно здоровее себя прежнего!

И тут Сергей прикусил язык и не стал рассказывать, что с его появлением переставали работать приборы, связанные с излучением. Невозможно было сделать ему простую флюорограмму, и с его появлением в испытательном центре прекращались любые эксперименты. Сначала всё спихивали на случайности и стечения обстоятельств, но потом проследили закономерность…

— Короче говоря, на меня положили глаз военные, — продолжил Сергей. — Я не знаю, что они могли бы со мной сделать, но когда получил анонимную записку от моей прежней… от одной девушки, что на выходе из лаборатории меня уже ждут несколько человек, а за углом стоят крытые кунги, и что отвезти меня собираются отнюдь не на светский раут… В общем, я сбежал.

— Экий ты, Медвежатник, сказочник, — Илья закурил. — Сбежал он. От гэрэушников, да? Аспирант, да? Х-хе.

Сергей, присоединившийся к Илье по части перекура, улыбнулся, выдохнул сигаретный дым и продолжил:

— Вот тут-то, молодой человек, всё и началось! Я был так напуган запиской, а когда заметил эти крепкие фигуры чужих людей, стоящие у всех входов-выходов, то и их видом тоже, что впал в панику. Я побежал что было сил и вдруг увидел, что всё окружающее меня впало в состояние стазиса. Так я называю это явление. Думал даже присвоить этому научному феномену своё имя, ха-ха! Но поездив по миру… нда. Наив. На чём я остановился? Ах, да. Побежал что было сил — а вокруг всё застыло в стазисе. И этого так же испугался. Думал даже, что уже попался в руки военным, а всё, что вокруг — искусная галлюцинация. Бежал, бежал. Бежал, бежал. Пока было сил. А потом забрался в какой-то стог — и заснул, обессиленный. Ночью разбудили преследователи. Вернее, собаки, идущие по следу. На меня как на опаснейшего преступника была объявлена охота. Но главное — я понял, что это не галлюцинация, а взаправду. Что я могу входить в стазис когда захочу. И сколь ни мало у меня оставалось сил, а пришлось бежать. И сколь я ни медленно бежал — с непривычки-то, конечно, ведь у научных работников совсем иные мышцы накачаны — а всё равно обгонял преследователей намного и надолго.

Не буду рассказывать, что мне пришлось испытать и пережить. Этих злоключений хватило бы на приключенческий роман. Мне постоянно приходилось быть в движении и менять внешность. Передвигаться по стране на всех видах транспорта. Пришлось даже научиться воровать. А потом и вот это вот, — он кивнул на переплетение проводов, — потихоньку изучить. Жить-то на что-то надо!

А потом иду я как-то по дороге в стазисе. А хорошо, помнится, было! Весна, конец апреля. Всё цветёт, благоухает. Ветерок лёгкий, мягкий. И иду я по просёлочной дороге, как раз в поход к морю направился. За спиной — рюкзак, а на голове — панама. Вдруг слышу: едет кто-то. Вроде бы как будто даже мотоцикл. Поднял бездумно руку, авось, подбросят. Останавливаются! Глядь — а это девушка! И таки да, мотоцикл ведёт. С коляской. Снимает шлем, а и красавица! И спрашивает меня, мол, как это ты сумел в мой мир попасть? Я ей, мол, какой такой мир? И только тогда понял, что ведь в стазисе находимся! Так и стали мы вместе с Олей колесить.

«Не тому ты, Леди, досталась, — ворчливо подумал Спец и чуть не с ненавистью глянул на полуседой хвостик Медвежатника. — Будь я на его месте…»

Но тут думать стало некогда. Сергей удовлетворённо показал Спецу экран, показал какие-то окна, бегущие строчки.

— Всё. Готово. Можем сворачиваться и уходить. Не знаю, зачем Савве этот жучок на этой сети нужен, ну да ладно. Не мне обсуждать его… просьбы.

— Вот и не рассуждай, — неожиданно зло выдавил из себя Спец и, подобрав окурки, сердито прикрикнул на Медвежатника: — Не забудь вытереть отпечатки!

А сам пошёл приводить в порядок камеры слежения.

Задание выполнено. Их совместно разработанный план, в котором посмел сомневаться Медвежатник, сделал ещё один шаг вперёд.

Глава 7 Теория и практика

Все люди в мире делятся на тех, кто после окончания ВУЗа с удовольствием забивает на учёбу на всю оставшуюся жизнь — и на тех, кто считает, что лишних знаний не бывает. Дима не принадлежал ни к первым, ни ко вторым. Он мог чему-то выучиться, если уж прижмёт. Кстати, этих вот, «третьих», наверное, всё же больше, чем всех остальных, вместе взятых.