Ускользающая темнота - [26]

На следующий день в школе состоялся такой разговор:

– Ну что, – Катя состроила презрительную мину, когда Зоя подошла к ней на перемене, – развлеклась вчера?

Зоя опешила. Они так хорошо расстались, и этот вопрос стал для нее неожиданностью:

– Почему развлеклась?

– А как еще можно назвать посещение коммуналки дочкой профессора, живущей в громадной квартире? Будешь теперь дружить-то с нами?

– Катя, как ты можешь так говорить?

– А что такого я сказала? Это мы с хлеба на воду перебиваемся, пока ты там кукол лепишь.

– Да я, да у меня...

– Ну чего, чего у тебя?

– Мой папа, между прочим, всю войну служил на фронте и сейчас даже домой иногда ночевать не приходит, потому что работает целыми днями.

– Откуда ты знаешь, что он работает? – ухмыльнулась вредная подружка.

– А что же он делает?

– Спит! Тоже мне, святая простота.

– Он и дома может поспать.

– Ты глупая или притворяешься? Кстати, ты зачем у Вари сахар ела? Да еще так много?

– Ну ведь они угостили.

– Мало ли что угостили, а не надо было есть. Да что с тебя взять, это у вас все с неба падает. Ты не понимаешь, как тяжело что-то достать.

– Катя, я не подумала. Ты бы мне сказала. – Зоя не на шутку расстроилась и чуть не плакала.

– Конечно. А бедная больная Варя без сахара осталась. Ты разве не видела, что я не ем.

– Я думала, может, ты не любишь. Я принесу Варе и сахара, и варенья. Прям сегодня и принесу. У нас есть.

– Я люблю сахар. Только понимаю, в отличие от тебя, как он достается.

– Катенька, ты такая умница. Ты мне говори, пожалуйста, что делать. Ну, простите меня, девочки. Я такая глупая.

– Ладно, не расстраивайся. Давай я тебе лучше про Ваньку расскажу. Он за мной бегает. Над ним уже все смеются...

Катя взяла Зою под локоток, будто и не было неприятного разговора, и повела ее по коридору, рассказывая, как влюблен в нее Варькин брат. А после уроков они пошли по домам, чтобы потом снова встретиться у Вари.

Так и началось это странное общение, которое и дружбой назвать было нельзя. Ну если только со стороны Зои – ее мечта сбылась, и Катя с ней водилась. А Катя, на каком-то инстинктивном уровне используя метод кнута и пряника, возымела над девочкой почти неограниченную власть. Иногда Зоя сильно обижалась и думала, что все, не хочет больше она дружить с Катей, но непреодолимая сила влекла ее к подруге снова и снова. Особенно, когда Катя после очередной порции обидных слов подходила извиниться сама.

Пока никто из них не знал, какие причудливые кружева уже начала плести судьба, распоряжающаяся, как всем известно, по своему усмотрению человечками, снующими по круглому шарику, именуемому Земля.

Москва. Наше время

Настроение у Кати было хуже некуда. Да еще заботливая «англичанка» поставила букет в воду и, не переставая его нахваливать, спросила, что она скажет мужу. Ее-то какое дело?! «А действительно, что я скажу Стасу и скажу ли вообще?» – размышляла Катя, выйдя с урока, от которого в голове ничего не осталось, и пытаясь запихнуть букет в мусоропровод. Укололась о стебли роз, плюнула со злости и оставила торчать цветы палками вверх – дворник уберет, – нехорошо, конечно, но уж очень хочется побыстрее расстаться с этим веником.

Сергей раньше всегда дарил ей цветы. И шикарные, как этот, букеты, и простые летние, весенние, осенние колокольчики, ландыши, тюльпаны, астры. Больше всего она любила белые. Сначала он приносил их часто и просто так, потом все реже, затем только по праздникам. Последний букет принес, когда спустя, кажется, три года после их первой встречи Катя вышла из больницы.

Беременность

Москва. 200... год

– Ну как ты, дорогая? – Он встретил ее в холле, вручил букет и, по-дружески обняв за плечико, задал дурацкий вопрос. – Чего такая надутая?

– А как я, ты думаешь, могу себя чувствовать? Радоваться жизни и дышать с облегчением? Цветы очень к месту. Это вам. – Катя кинула их на столик опешившей гардеробщицы.

– Слушай, истеричка, хватит скандалить. – Он схватил ее за руку и потащил к машине. Открыл дверь, запихнул на сиденье. – Знаешь что, миллионы девок делают аборты, и ничего с ними не случается, тоже мне фифа!

– Я тебе не девка! Остановись, я выйду. – Ручка, буквально вырываемая ею из двери, не поддавалась.

– Катюша, не ломай машину, все равно я тебя довезу до дома. Не узнаю тебя, ты мне такая не нравишься.

Она и сама себя не узнавала. Никогда в жизни в ней не бушевало столько злобы, как сейчас. Но постепенно злоба стала сменяться бессилием. Она не узнавала и Сергея. Как он мог внезапно так измениться? Все же было хорошо. Остаток дороги они провели молча. Катя думала, что они поднимутся к ней и он утешит ее, скажет какие-нибудь добрые слова, и страшная тоска, сжимающая сердце, уйдет. Но все вышло не так. У дома Сергей попрощался, сославшись на неотложные дела, и обещал вечером позвонить. Но не позвонил ни вечером, ни на следующее утро.

А Катя ждала, ждала сильно. Она вспоминала их последний разговор, и оброненная им фраза «ты мне такая не нравишься» стала вертеться у нее в голове, как заевшая пластинка. Что он имел в виду? Что не хочет больше со мной встречаться, обиделся? Зачем, зачем она устроила этот скандал, ведь все уже сделано, ничего не воротишь. Вела себя действительно как истеричка, как дура. Конечно, кому такая может нравиться, а уж о любви, женитьбе и детях вообще не может быть речи.