Ушли клоуны, пришли слезы… - [167]

Мила уставилась на него, вся дрожа от страха. Таким она его никогда не видела. Зазвонил телефон. Мила перекрестилась.

— Алло! — Барски прижал трубку к уху. — Вы засекли?.. Да, да, я подожду.

— Они знают теперь, откуда звонили? — спросила Норма недоверчиво.

— Да.

— Всевышний услышал мои молитвы! — воскликнула Мила.

— Откуда он говорил?

— Из телефонной будки на станции метро «Любекерштрассе». Со всех сторон туда слетаются патрульные машины. Мне велено ждать.

Ждать пришлось всего пять минут. После чего Барски снова услышал знакомый голос полицейского:

— Увы!.. Пусто.

— Но ведь вы сказали… станция метро «Любекерштрассе»?

— Да, сказал. Но когда мы подъехали, в будке никого не было. Трубка лежала на подставке, а рядом с ней стоял маленький мощный передатчик. По нему этот тип с вами и говорил. Телефонную будку он использовал как станцию-реле. Таких хитрецов я еще не встречал!

— И то правда, — сказал Барски.

Когда несколько минут спустя телефон зазвонил вновь, искаженный голос принялся его отчитывать:

— Сондерсен обещал мне, что розыску дали отбой. А сейчас к будке съехались шесть патрульных машин.

— Я за это не отвечаю!

— Передайте Сондерсену, что если мы убьем вашу дочь — вся ответственность будет на нем. Понятно?

— Да.

— А теперь слушайте меня внимательно! Пора передать материал нам. И как можно скорее. Позвоните Сондерсену и сразу же отправляйтесь в институт. Скажите вахтеру, что в семь часов утра к вам придет один молодой человек по имени Ханс Хегер. Повторите!

— Ханс Хегер.

— Он приедет на «мерседесе-500». Пропуск у него есть. Он его предъявит.

— Я никому никакого пропуска не давал.

— Я вас умоляю! У Хегера будет пропуск. Вахтер свяжется с вами. И вы скажете, чтобы Хегера пропустили. Мы будем за ним постоянно наблюдать. Если он, вахтер, хоть раз бросит на нашего человека косой взгляд, вашей девочке конец, понятно?

— Да!

— Институт в такое время еще закрыт. Я про вашу клинику… Когда вахтер позвонит, скажете ему, чтобы открыл Хансу Хегеру входную дверь. Он возьмет у вас плату с материалом о вирусе и вакцине. Со всем материалом, поняли?

— Да!

— Конечно, когда вы извлечете ее из компьютера, она станет непригодной. Поэтому в девять утра вы поедете в филиал Дрезденского банка и возьмете из сейфа копии. Обе, которые вы там храните! Хегер поедет с вами, ему и передадите. Если Сондерсену вздумается вмешаться, мы убьем вашу дочь через три минуты. И это понятно?

— Да.

— В случае любых непредвиденных обстоятельств мы вашу дочь убьем.

— Господи ты Боже мой, я же на все согласен!

— Не кричите! Как только мы получим копии из банка, мы вашу девочку отпустим. Сондерсен отозвал всех своих людей. Это мы знаем. Ваша машина стоит у подъезда. Садитесь и поезжайте!

И снова в трубке короткие гудки. Барски позвонил Сондерсену в полицейское управление.

— Вы все слышали?

— Да.

— Если вы хоть что-то предпримете, на вашей совести будет смерть моего ребенка.

— Я не намерен ничего предпринимать.

Барски встал.

— Мне нужно в клинику, — сказал он Норме.

— Я с тобой.

— Исключено. Ты должна остаться здесь. Соображаешь, почему?

— Да, — сказала Норма.

Три минуты спустя она увидела через окно, как его «вольво», стоявший перед синим «гольфом», отъехал от дома. Улица в этот час была темной и безлюдной.

Аппараты в комнате Петры гудели. Эли Каплан сидел перед терминалом и время от времени нажимал на клавиши. Поглядывая на наручные часы, менял дискеты и опять нажимал на клавиши.

— Скажешь ты мне или нет, зачем ты сюда заявился? — крикнула Петра, лежавшая в постели. — Не молчи же, Эли!

Он не ответил. Компьютер тихонько гудел.

— Знаешь, как мне хочется с тобой поговорить. Если ты не обратишь на меня внимания, я закричу, да еще как!

— Миленькая моя, успокойся, помолчи!

— Ну как знаешь.

Телефонный звонок.

Норма сняла трубку.

— Да?

— Здравствуйте, фрау Десмонд, — сказал человек с железными нотками в голосе. — Я только хотел убедиться, уехал ли он один.

— Он уехал один. — И Норма почувствовала, как сердце ее бешено заколотилось. — Слушайте… слушайте… обменяйте нас!

— Что?

— Обменяйте меня на Елю! Скажите, что я должна сделать? Сондерсен нас слышит. За мной никакой слежки не будет, потому что иначе вы убьете ребенка. Я поеду, куда вы скажете. Возьмите меня и отпустите ребенка. Я вас умоляю!

— Почему вы хотите пожертвовать собой?

— Потому что я люблю Яна. Потому что, если с Елей что-нибудь случится, он этого не переживет. Я не только о вас говорю, мало ли что может случиться с ребенком, — зачастила Норма.

Мила Керб смотрела на нее и бормотала себе под нос что-то по-чешски.

— Барски тоже любит меня. В моем лице вы будете иметь заложника не менее важного, чем девочка. Девочка понятия не имеет, в чем дело. А я… я…

— Ну же! Ну!

— Моего мальчика убили в цирке. Я не могу примириться с мыслью, что погибнет еще один ребенок. Если вам так нужно, умру я… Но не дети, не дети!

— Один момент.

Норма села в кресло у письменного стола, прижимая трубку к уху. Она ждала ответа. И снова раздался голос неизвестного:

— Мы согласны. Мы вас обменяем. Выезжайте немедленно. И чтобы никто за вами не следил. Никто!

— Нет… нет…

— Вы в Гамбурге прекрасно ориентируетесь. Поезжайте по Зивекингсаллее до Хорнер Крайзель. У выезда на Любекскую автостраду остановитесь у первого виадука. Вы меня поняли?