Ушкуйники - [86]

– …Не понимаю, почему мы на этот раз не дождались зимы, как обычно, – заметил ворчливо Дитрих фон Альтенбург. – Летом в лесах и болотах рыцарству и развернуться-то негде.

– Зато наш рейз[116] стал для Гедимина большой неожиданностью, брат Дитрих, – охотно пояснил Генрих фон Плоцке и бросил обглоданную кость умильно глядевшему на него из-под стола щенку. – Зимой-то литвины всегда нас ждут во всеоружии.

– А не мало ли воинов собралось для столь важного похода?

– Мало, – согласился маршал. – Но сейчас наша главная цель – во что бы то ни стало захватить Жемайтию и земли возле Мемеля, чтобы соединить Пруссию и Ливонию. А потом нам никто уже не помешает покорить Литву. Нынешний рейз – своего рода разведка перед большим походом, который состоится через год-два, как только наберем достаточно гостей-крестоносцев и наемников.

– Наберем ли? – продолжал сомневаться комтур.

– Несомненно, – уверенно ответил фон Плоцке. – С двадцати шести комтурств и пяти фогств ордена я собрал во исполнение ленной присяги порядка трех тысяч человек. Не считая братьев-рыцарей, сариантов и кнехтов из гарнизонов. А есть ведь еще Кульмское и Самбийское епископства. Согласно моей с ними предварительной договоренности, они готовы предоставить не менее шестисот человек – как наемников, так и рыцарей-ополченцев. Возможно, те уже в пути и скоро присоединятся к нашим основным силам.

– Надо было привлечь и городских констафлеров[117], – подключился к разговору Бернхард фон Шлезинг. – В воинском деле они разбираюся не хуже, чем наемники. Один только капитан Рутгер Райтц из Кёльна чего стоит! Знаю, что он участвовал уже в двадцати зимних райзах в Пруссию и трех летних – в Ливонию.

– Наемники нам дорого обойдутся, – пискнул фогт Герард Руде. – Десять гривен за копье – большие, на мой взгляд, деньги…

– Бездельники нам обходятся дороже, – грубо хохотнул фон Шлезинг, недвусмысленно намекая на фогта, который принимал участие в рейзах крайне редко: то старые раны (откуда бы им взяться?) залечивал, то болел, то разные другие неотложные дела себе придумывал. – А еще мы напрасно забыли о чехах: они преданы нам до мозга костей. К тому же одинаково хорошо сражаются хоть конными, хоть пешими, отлично показали себя при осаде и штурме крепостей, прекрасно владеют не только арбалетом, но и мечом.

– Я уже договорился, – важно изрек Генрих фон Плоцке, – что в большом походе примут участие рыцарь Дитрих фон Эльнер со своим отрядом, родственники нашего брата фон Книпроде, фламандцы из рода фон Гистель и даже английские графы Суффолки.

При упоминании об англичанах Адольф фон Берг пренебрежительно скривился. Ему приходилось сражаться против одного из Суффолков на рыцарском турнире, и тот, сославшись на «травму», поспешил покинуть поле уже после первого сломанного копья.

А вот Бернхард фон Шлезинг ответил на слова маршала одобрительным мычанием, после чего опрокинул в свое бездонное нутро очередной кубок хмельной жидкости. Вброчем, бравада его носила скорее нарочитый характер, ибо с каждым глотком вина он все более погружался в черную меланхолию. Дурное предчувствие начало томить рыцаря с того самого момента, как только он узнал, что русы Горислав и Венцеслав бежали из соляных копей. Теперь тевтонец небезосновательно опасался, что беглецам удастся уйти от поисковых отрядов ордена. Ведь тогда они всенепременнно вернутся, дабы призвать его к ответу тем или иным способом – в открытом рыцарском бою или устроив засаду. Уж он-то знал, что русы способны на подобные акты возмездия не меньше литвинов…

На следующий день Генрих фон Плоцке в сопровождении небольшого отряда покинул Ландесхут с первыми рассветными лучами: торопился примкнуть к тевтонскому войску, успевшему к тому времени осадить Юнигеду[118]. Маршалу уже донесли, что в связи с этим Гедимин перегруппировал свои силы и что в качестве подмоги к Юнигеде подошел отряд одного из его приближенных военачальников – славного литовского рыцаря Войдилы. Ситуация осложнилась, и теперь маршал спешил лично возглавить осаду столь важного укрепленного пункта, который в дальнейшем – во время запланированного большого похода – мог доставить войскам ордена массу неприятностей.

Бернхард фон Шлезинг и Адольф фон Берг остались в Ландесхуте дожидаться подкрепления – около полусотни кнехтов во главе с сариантом. Усиленный двумя этими сильными и отважными рыцарями, будущий отряд обещал стать серьезной боевой единицей.

Адольф фон Берг участвовал в подлом пленении двух русских витязей наравне с Бернхардом фон Шлезингом, однако никаких угрызений совести и уж тем более мрачных предчувствий, как его приятель, не испытывал. Впрочем, в его не очень обремененную мозгами голову подобные мысли и не могли прийти. Он с удовольствием понаблюдал за экзекуцией скаловитов-язычников, посмевших накосить сена без разрешения комтура, а потом снова увлек фон Шлезинга к столу, за которым оба и пропьянствовали почти до утра, пока слуги не отнесли их, почти бесчувственных, в отведенные им покои. Узнав об отвратительном поведении гостей, Дитрих фон Альтенбург помрачнел и, еще более укрепившись в вере, поклялся впредь требовать от своих подчиненных самого жесткого соблюдения устава ордена.