Ушкуйники - [56]

– Да нет у меня никакого Знича! – вспылил алхимик, начиная уже догадываться, что именно требует от него этот грязный и вонючий тип. Теперь он не сомневался, что к нему пожаловал прусский жрец, просто, скорее, всего низкого чина – вайделот[94]. – Убирайся отсюда подобру-поздорову!

– Уж не намереваешься ли ты спустить меня с лестницы? – насмешливо поинтересовался незваный гость.

– Много чести! Не уйдешь по-хорошему, кликну городскую стражу, – хладнокровно парировал Гийом Торше.

– Вряд ли ты отважишься на это… храмовник. Или считаешь, что папские живодеры перестали уже искать рыцаря-тамплиера Юга де Гонвиля, обвиненного в ереси и связи с нечистой силой и сумевшего бежать из-под стражи?

Глаза алхимика недобро сверкнули. Расправив плечи, он молча шагнул к стене, нажал на потайной рычаг и извлек из отворившейся ниши большой рыцарский меч в дорогих ножнах.

– Ты слишком много болтаешь, прусская собака, – процедил Торше, едва сдерживая гнев. – Уж не знаю, откуда тебе известно обо мне, но вор, забравшийся в мой дом, должен замкнуть свой рот навсегда. Поищи свой священный огонь в аду! – С этими словами алхимик обнажил меч и бросился на бродягу.

Незваным ночным гостем алхимика был колдун, бывший узник подземной тюрьмы Кёнигсберга. Люди маршала Генриха фон Плоцке уже с ног сбились, пытаясь разыскать беглеца. Но пока они рыскали в предместьях, посчитав, что колдун покинул Альтштадт, он тем временем спокойно отсиживался в подземном лабиринте. Благо воды там было вдоволь, а обходиться без пищи прусс мог подолгу.

Надеясь на быструю победу над безоружным язычником, потерявший от ярости голову Гийом Торше – а точнее, сбежавший от «правосудия» короля Франции Филиппа IV рыцарь Юг де Гонвиль, ученый-храмовник – пренебрег защитой, за что и поплатился. Крепкая толстая палка в руках колдуна, служившая ему посохом, неожиданно пришла в движение, и один ее конец со страшной силой врезался алхимику в солнечное сплетение.

Все произошло так быстро, что бывший рыцарь, отменно владеющий приемами нападения и защиты, не смог достойно отреагировать на выпад оборванца. Задыхаясь, он опустился на одно колено, и следующий удар дубиной – уже по голове – погрузил его в непроглядную чернильную тьму…

Очнулся Гийом Торше от льющейся на его лицо холодной воды. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним испуганного Базиля с кувшином в руках. Алхимик закряхтел и, цепляясь за ножку стола, медленно поднялся. В голове гудели шмели. Он поднял руку и нащупал на темени шишку размером с детский кулачок.

– Где… где она?! – вскричал он мгновением позже, бросая встревоженный взгляд на стол.

Шкатулка исчезла.

…Жигонт прослонялся по Кнайпхофу до самой ночи. Он не понимал, зачем это делает и чего именно хочет от него камень. Повинуясь воле Знича, литвин неустанно мерил шагами мостовые, и в конечном итоге в городе не осталось ни одного закоулка, где бы он не побывал. Камень то отпускал его, остывая, то вновь наливался огнем и жег тело, заставляя ускорять ход.

Когда стемнело, уставшие ноги привели Жигонта к двухэтажному дому, притулившемуся у оборонительной стены Кнайпхофа, и тут окончательно отказались ему служить. Бедняга упал на охапку соломы возле коновязи и задышал, как загнанная лошадь, глубоко и часто. Камень наконец «успокоился», полностью остыв. Чувствуя, как по всему телу разливается блаженство, Жигонт расслабился и закрыл глаза. Он готов был уснуть прямо здесь, на улице: добраться до постоялого двора попросту не хватило бы сил.

Неожиданно в доме, неподалеку от которого находилась коновязь, хлопнула дверь. Жигонт нехотя приоткрыл один глаз и различил быстро приближавшуюся к месту его отдыха человеческую фигуру. Ночь была лунной, поэтому он без труда разглядел бородатого мужчину в лохмотьях, с посохом и небольшим свертком в руках. Успел даже мысленно удивиться: образ оборванца никак не вязался в его сознании, пусть даже полусонном, с богатым домом, откуда тот вышел.

Жигонт уже собирался сомкнуть веки и провалиться наконец в долгожданный сон, как вдруг вновь ощутил сильный жар, исторгшийся из кожаного футляра со Зничем. В следующее мгновение литовскому дружиннику показалось, что камень расплавился, и все его большое и сильное тело скрутила нестерпимая боль. Оказавшись не в состоянии справиться с ней, он закричал, начал кататься по земле и срывать с себя одежду.

Поравнявшийся с ним колдун презрительно ухмыльнулся. «Эти немцы – не мужчины, раз даже пить не умеют», – подумал он, с отвращением обходя бьющуюся на земле в конвульсиях фигуру. В этот момент луна скрылась за тучей, и ночь словно бы растворила вайделота в своих тенетах.

Глава 9. Беглецы

Со дня финального турнира минул уже месяц, а разговоры о нем в Кёнигсберге все еще не утихали. Поражение рыцарей Тевтонского ордена на ристалище обсуждалось всюду: на рынках, в лавках ганзейских купцов, в кругах людей почтенных и не очень, в домах богатых горожан и лачугах бедняков. Генрих фон Плоцке буквально рвал и метал, когда слуги доносили ему о невероятных слухах и измышлениях, мало похожих на действительность, но уже покинувших пределы владений ордена и начавших гулять по всей Европе. А тут еще этот колдун… Исчез, подлец, словно сквозь землю провалился. Может, его и впрямь поглотила преисподняя?