Усадьба - [15]

– Хм, – скептически говорил Руфус. – Хочу тебе сказать, что ты горазд выдумывать причины, чтобы сделать все по-своему.

Хотя он и продолжал ворчать, он не запрещал ничего открыто.

Было чистой правдой, что Нэн помогала Мартину лучше все запомнить. Это кроме того помогало ему лучше разобраться во всем. Но помимо всего этого он испытывал наслаждение, делясь с ней тем, что он получал в Рейлз.

– Дом внутри так же хорош, как ты его представлял?

– Да, в нем множество чудесных вещей. Библиотека, в которой полно книг. Везде прекрасные картины. Ковры на полу. Серебряные ложки и вилки, ножи с ручками из слоновой кости. Ах, я не могу передать этого словами. И тем не менее Тэррэнты считают себя бедными.

– Ты по-прежнему злишься, что их отец должен нам деньги?

– Ну, я по-прежнему думаю, что это неправильно, но как я могу злиться на них, когда они так добры ко мне. Все, кроме мисс Мадам, но я не хочу принимать ее в расчет.

– Почему она так обращается с тобой?

– Чтобы указать мне мое место, я думаю.

– Может быть, она немножко влюблена в тебя и поэтому так себя ведет?

– Ну, а теперь ты говоришь глупости.

– Только подумай – вдруг ты и мисс Джинни Тэррэнт когда-нибудь поженитесь! – воскликнула Нэн, бросив работу и глядя на него.

– О, только подумать! – сказал Мартин и наградил Нэн саркастическим взглядом.

– Ты очень симпатичный юноша, ты знаешь.

– Нет, я этого не знаю.

– Конечно знаешь.

– Ну, мне нужно будет стать еще кем-то, прежде чем Джинни Тэррэнт выйдет за меня замуж. А ей придется стать чем-то большим, чем она есть сейчас, прежде чем я решу жениться на ней.

– Значит, ты не влюблен в нее, даже если она и влюблена?

– Нет, и не собираюсь этого делать, и все об этом, – сказал Мартин. – Она испорченная, тщеславная, язвительная воображала, которая пытается убедить меня в моем ничтожестве. Ну и пусть, будь она проклята! Ей не удастся сделать из меня олуха.

Несколькими днями позже в Рейлз произошел случай, благодаря которому ко всеобщему изумлению отношение Джинни Тэррэнт к Мартину изменилось совершенно и навсегда.

Это было теплым и солнечным июльским утром. Занятия проходили на террасе. Кэтрин и Мартин сидели за столом и обсуждали сочинение, которое он написал, а близнецы занимались немного поодаль. Внезапно в саду раздался громкий лай: такой тревожный, в нем было столько страдания, что молодые люди вскочили на ноги. Когда они посмотрели через перила, то увидели, что спаниель Тесса находится на лужайке ярдах в пятидесяти от них и на кого-то нападает. Они видели, как собака бросалась вперед и яростно лаяла; под вязом что-то двигалось. Затем собака взвыла от боли и стала тереть морду лапой.

– Что случилось, Тесса? – крикнула Кэтрин.

Она хотела спуститься с террасы.

– Осторожно, это гадюка! – крикнул Мартин. Он видел, как что-то извивается в траве. – Не подходите близко, мисс Кэтрин, пожалуйста!

Он перемахнул через перила на клумбу и побежал по лужайке к собаке, которая теперь жалобно скулила и терлась мордой о землю. Прежде чем Мартин успел добежать до нее, появился щенок Тессы, Сэм, и, увидев в траве гадюку, пошел прямо к ней, оскалив зубы и угрожающе рыча. Гадюка, уже раненная Тессой, извивалась на земле. Щенок успел отпрыгнуть, но он мог опять ринуться вперед. Мартин схватил его и отскочил на безопасное расстояние.

Подоспели Кэтрин и близнецы, Мартин сунул вырывающегося щенка в протянутые руки Джинни. Хью поднял Тессу. Кэтрин стояла, уставившись на змею. Потом, увидев, что Мартин приближается к ней, с тревогой крикнула:

– Мартин, не надо! Оставь ее, с ней разделается садовник!

Но Мартин уже одной ногой наступил на гадюку, а другой с силой ударил ее в голову, и этот удар тут же убил ее; тело змеи выгнулось дугой, а хвост два-три раза ударил по земле, прежде чем она окончательно замерла.

Тут подоспели садовник Джоб и один из его помощников. Кэтрин приказала обследовать весь сад на случай, если там еще окажутся гадюки. Сейчас главное волнение вызывала Тесса, которая скулила на руках Хью, прижимавшего ее к своей груди. Ее отнесли в конюшню, где грум, Джек Шерард, разрезал ей опухшую щеку, в которую ее укусила гадюка, выдавил отравленную кровь и присыпал ранку известью.

– Она, поправится? – спросила Джини. – Она не умрет, да, Джек?..

– Думаю, что все будет в порядке, мисс Джинни. Еще хорошо, что змея не укусила щенка, у того было бы меньше шансов. Собаки постарше менее восприимчивы к укусам гадюки, но молодые – это другое дело, они, как правило, погибают через два-три часа.

Итак, Мартин совершенно неожиданно стал кем-то вроде героя, и история о том, как он спас щенка с риском для жизни была вскоре рассказана повару и горничным, а потом и Джону Тэррэнту, когда тот вернулся из Чарвестона.

– Из рассказа моих детей следует, что ты вел себя с большим присутствием духа, и я благодарен тебе, мой мальчик. Надеюсь, что если будут обнаружены другие гадюки, Джоб расправится с ними так же хорошо.

Мартин, хотя и был польщен, все-таки чувствовал себя неловко в центре внимания. Он решил все разъяснить.

– Для меня не было особой опасности, – сказал он. – Никакая гадюка не смогла бы прокусить такие ботинки, как мои.