Усадьба Грилла - [51]

Хотя и неверны они, как грим, -

Славны сейчас, мертвы через мгновенье.

{* Первая строфа весьма близка к первой строфе Аристофановой Αένασι Νεφέλαι. Вторая - лишь вольное подражание антистрофе Παρθένοι ὐμβροφόροι (Примеч. автора) {214}.

** У Гомера, как и у всех прочих поэтов древности, океан есть река, омывающая землю, тогда как моря суть притоки ее. (Примеч. автора).}

Реформаторы - науки, морали, политики, - прошли чредой, отвечая на вопрос Грилла. Грилл заключил, что, коль скоро все отнюдь не сделалось лучше прежнего, все скверно и нуждается в исправлении. Хор спел вторую песнь.

Семеро конкурсных экзаменаторов внесли еще один стол и сели в другом углу сцены, напротив спиритов. Они натаскали Гермогена {См. гл. XV, с. 123 (Примеч. автора).} для спора с Гриллом. Грилл победил в споре; но экзаменаторы приписали победу Гермогену. Хор спел третью песнь.

Цирцея, по просьбе спиритов, которые могли вызывать лишь голоса усопших, вызвала на сцену многих духов, славных в свои времена; но все они явились в облике юных дней, какими были до того еще, как их осияла слава. Всех до единого подвергли конкурсным испытаниям и одного за другим объявили негодными для того дела, на которое они притязают. Наконец явился некто, кого Цирцея представила экзаменаторам как юношу, подающего особые надежды. Он готовил себя к военному поприщу. На все вопросы, касаемые до войны, отвечал он впопад. В ответ же на все прочее твердил лишь одно, что чего не знает, того не знает, и тем навлек на себя недовольство экзаменаторов. Его объявили негодным и отправили к остальным отвергнутым, выстроившимся в глубине сцены. Прикосновением волшебного жезла Цирцея всем им придала тот облик, каким обладали они в пору зрелости. Здесь оказались Ганнибал и Оливер Кромвель; а на переднем плане стоял последний претендент - Ричард Львиное Сердце. Ричард стал размахивать мечом над головами экзаменаторов, те в ужасе повскакали с мест, перевернули стол, повалились друг на дружку и пустились в бегство. Герои исчезли. Хор спел четвертую песнь.

Хор:

1. I

Глянет щучья голова -

Вмиг стремглав летит плотва,

Как гонимый ветром лист,

Как, цепа заслышав свист,

Разлетается мякина,

Как от волка мчит скотина,

Мышь от кошки, как от пса

В лес стрелой летит лиса,

Крысы - чуя наводненье.

Бес - святой воды кропленье,

Призрак - увидав восход,

Так же бросились вразброд,

Унеслись во весь опор,

Только заблистал топор,

Семь мошенников куда-то,

Диким ужасом объяты.

1. II

Полный мощи боевой,

Взор являя огневой,

Мог ли снова он восстать?

Чтоб, его завидя стать,

Разбежалось с воплем прочь

Все, что породила ночь,

Все, что застит ясный день:

Фанатизма дребедень.

Омрачающая радость;

Хаоса тупая тягость;

И “невежества советы” {215},

“Без огня, любви и света” {216},

На людей глядящих букой,

Величаясь лженаукой,

Начиненных мелкой скукой.

1. III

Чтоб оправдать здесь наше появленье,

Теперь же, повелители теней.

Мы развернем пред вами представленье:

Великие триумфы новых дней!

Тогда ваш век оценит наконец

Блуждающий во мраке Грилл-слепец.

И трепеща, и замирая, с жаром,

Местечко, может, для себя найдет

Там, где взлелеян, убиваем паром,

И газом освещен народ.

Цирцея: Ну, что там. Грилл?

Грилл: Я вижу океан,

Изборожденный вдоль и поперек,

Полощет ветер вольно паруса,

Другие корабли без парусов.

Наперекор ветрам их увлекает

Какая-то неведомая сила.

Дробит валы на мириады брызг.

Один горит, другой разбит о скалы

И тает, словно мокрый снег, в волнах.

Столкнулись две посудины средь моря

И развалились тут же на куски -

Поведать некому о катастрофе.

А тот взлетел на воздух, и обломки

Усеяли морское дно. Нет, лучше

С Цирцеей жить спокойно мне, как прежде,

Чем по миру метаться на судах -

Аластор как ловушки их придумал.

Цирцея: Взгляни туда.

Грилл: Сейчас все изменилось:

Машин диковинных там вереницу

Влечет одна и пышет дымом

Как будто из колонны. Быстро

Они несутся, словно листья кленов,

Когда их гонит ветр осенний;

В окнах лица, там множество людей.

Как быстро мчатся - их не разглядеть.

Спирит: Одно из величайших достижений:

Как птицы стали люди и скользят,

Что ласточки в полете над землей.

Грилл: Куда?

Спирит: А цель в себе самой -

Конец скольженья по земному краю.

Грилл: И если это все - я б предпочел

Сидеть бы сиднем дома, но пока

Я вижу - две столкнулись и пути

Усеяны обломками, одна

Скатилась по откосу, а другая

С моста нырнула в реку - стоны, смерть,

Как будто поле боя. Вновь триумф?

Юпитер! Унеси меня подальше!

Спирит: Такие катастрофы - исключенье,

Мильоны же всегда без бед снуют.

Туда взгляни.

Грилл: Там зарево огней,

Не столь светло и во дворце Цирцеи.

Средь них толпа отплясывает лихо,

Но - взрыв, огонь! трещит, бушует пламя!

Бегут стремглав танцоры, все в огне!

И зала - словно печь.

Спирит: Цирцея!

Ему показываешь только зло!

Добро утаивая, забываешь,

Что людям не дано добра без зла,

Юпитер дарует и зло и благо:

Зло чистое - немногим, в смеси - всем,

Добро без примесей же никому {*}.

Деянья наши благи. Зло повсюду,

Его не избежать никак и никому.

Но это только капелька воды

В бокале доброго вина.

Грилл: Боюсь,

Что не едва, да и вода горька.

Цирцея: Еще одну не показали область.

Там масса достижений.

Спирит: Подождем.