Уровень опасности - [53]

– Это когда думаешь, то разная, а когда чувствуешь – одна. Так вот то, что ты делаешь, – это для той России, которую чувствуешь.

После этого разговора Катя не то чтобы прислушиваться стала больше к своим чувствам к необъятной России, но жизнь как будто и смысл дополнительный приобрела. Раньше ведь всякие люди на пути попадались, и по большей части, правду сказать, сволочи. Кто была для них Катя? Еще одна маленькая провинциальная блядь, и поведи она себя не по правилам, раздавить могли за час. А тут разом все изменилось, теперь и она могла – ну не раздавить, конечно, но сделать больно, а оттого и взгляд стал другим, и походка – со временем, конечно.

Через полгода Катя по обмену уехала учиться в Англию – вот дома радости было! В лондонском ресторане Кате пришлось познакомиться с одним человеком, не сама, конечно, друзья познакомили. Человек был с девушкой, которая Катю встретила неодобрительно, так это уже теперь не ее забота была. Обычное дело. Ночной клуб, много народу, толкотня. «Что это у тебя в сумке? Нет, дай сюда. Вот сволочь! Сегодня нюхаешь – завтра продавать начнешь. Ведь обещала, сука, тысячу раз обещала. – Я клянусь тебе, понятия не имею, кто подсунул, я клянусь тебе, что это подстава. – Подстава? Да кто ты такая, чтобы тебя подставлять? Дура! Пошла на хер отсюда».

И пошла. Точнее, поехала, а еще точнее, полетела. И Катя пришла на ее место.

Глава 17 Алексей. Областной центр За год с небольшим до последней ночи. До знакомства с Ахмедом. До знакомства с Катей. После ареста отца

– Имя?

– Алексей.

– Фамилия?

– Синельников.

– Отчество?

– Игоревич.

– Постоянное место жительства?

Алексей до сих пор не мог поверить в то, что все происходящее – всерьез. Несмотря на все инструкции адвоката перед допросом и несмотря на присутствие самого адвоката, которому никто не предложил сесть в комнате с тремя письменными столами, четырьмя стульями, тремя компьютерами, одним неработающим принтером, тремя шкафами и множеством разбухших от бумаг картонных папок с надписью «Дело №…», несмотря на все это Алексею казалось, что этот, совсем молодой парень-следователь, почти его ровесник, нормально одетый, с которым, может быть, и встречались в какой-нибудь студенческой компании, может быть, и девчонок одних и тех же трахали, и со связкой ключей на столе, скрепленной брелком BMW, просто чего-то недопонимает, ему просто что-то надо объяснить, чтобы закончился весь этот кошмар.

– Кем вам приходится Синельников Игорь Васильевич?

– Это мой отец.

– Отец… так и запишем, – следователь продолжал, неторопливо, но с видимым удовольствием трогая пальцами клавиатуру.

– Когда вы видели отца последний раз?

– За день до ареста.

– Поточнее, пожалуйста, назовите число.

– Вы что, не знаете, когда моего отца арестовали?

– Алексей, отвечай на поставленные вопросы, – мгновенно отреагировал из-за спины адвокат. Следователь впервые оторвался от клавиатуры и экрана и посмотрел на Алексея. Глаза в глаза. Серо-голубые – в серо-голубые. Усмехнулся: – Алексей Игоревич, вам тут хороший совет дают, отвечайте на вопросы, если не хотите задержаться… Вопрос повторить?

– Четырнадцатого марта.

Все. Надо взять себя в руки. Сосредоточиться и отвечать на вопросы. Как учил адвокат. Не злить больше этого парня. Господи, отчего так вспотел, от страха, что ли? Это вот одного взгляда достаточно было, чтобы вспотел? Как же там отец-то уже вторую неделю…

– Где вы встречались?

– В офисе фирмы «Гранат».

– По адресу?

– Красноармейская, 14.

– Какова была цель встречи?

– Я встречался с отцом…

– Повторяю вопрос: какова была цель встречи?

– Отец сказал мне, что его снова вызывают на допрос, и, если его задержат, просил меня пожить с сестрой и матерью.

– То есть он предполагал, что его могут задержать?

– Да.

– Почему?

– Не знаю.

– Вы спросили его?

– Что?

– Почему он думает, что его могут задержать?

– Да.

– Что он ответил?

– Что у него плохое предчувствие.

– Плохое предчувствие?

– Да.

– И это все?

– Да.

– Хорошо, – щелк, щелк, щелк. – Посмотрите, правильно все записано?

– Да.

– Итак, вы – самый близкий отцу человек, которому он может что-то доверить, приходите в офис, он вам говорит, что у него есть… как это… «предчувствие», что его могут задержать, и что дальше?

– Я спросил его, чем могу помочь, он сказал: «Ничем», и я ушел.

– Что вам известно о деле, по которому вы проходите в качестве свидетеля?

– Только то, что сообщил мне Эльчин Эдуардович.

– И что он вам сообщил? – от клавиатуры в сторону адвоката, с прищуром, и назад.

– То, что отец обвиняется в даче взятки должностному лицу.

– Так точно… в особо крупных размерах. За победу в тендере на поставку оборудования для нужд областной администрации. И при этом совершенно не хочет сотрудничать со следствием. Такая вот печальная история, Алексей Игоревич. Не хочет ваш отец ни правосудию помочь, ни свою участь облегчить.

– Но ведь его вина, насколько я понимаю, не доказана?

– А насколько мы понимаем – вполне доказана. Вы лично мне симпатичны, Алексей Игоревич, да и отец ваш тоже, судя по всему, неплохой человек. Давайте изложу вам суть дела, так, без протокола, адвокат нам не помешает, вы не нервничайте, ему тоже полезно будет, – следователь уперся в Алексея взглядом. – То, что конкурс ваш отец выиграл незаконно и участвовали в нем подставные фирмы с завышенными ценами, доказать ничего не стоит. Вопрос, почему именно компания вашего отца выиграла, причем не в первый раз, и почему чиновник, отвечающий за конкурс, сразу после оглашения результатов покупает себе новый джип, на который ему пятилетней зарплаты не хватит. Пришел, понимаешь, и заплатил наличными шестьдесят тысяч зеленых, это вам как? И пока отец ваш по непонятным причинам все отрицал, чиновник, как раз наоборот, во всем сознался. Но ведь документы-то конкурсные не им подписаны, а председателем конкурсной комиссии, которым является вице-губернатор господин Королев, кстати говоря, приятель вашего отца еще с институтских времен. Так ведь?