Уровень - [61]

Машинально переставляя ноги, спецназовец не заметил, когда бетон сменился железом: дорога вывела в гулкую темноту электростанции.

С левой стороны балкон, на котором он застыл, обрывался. Вниз вела лестница. Вместо того, чтобы спуститься и дойти до Коллайдера с Бразером, спецназовец сел на балкон как упал, свесив ноги в пустоту.

— Вирт, — услышал он за спиной.

У него не осталось сил на то, чтобы оглянуться. Он уронил руку на железный настил, приглашая девушку присоединиться. Она не стала перечить — ей тоже было все равно.

Виртуоз сидел, отрешенно глядя перед собой. Все происходящее потеряло смысл. Мысли ворочались вялые, безличные. Если человеческая жизнь в конечном итоге вела под землю, то цель достигнута. Он зарылся так глубоко, как только возможно. И сотня метров над головой — не это ли залог того, что его склеп ничем не уступит усыпальницам какого-нибудь фараона?

Дыхание из горла вырывалось со свистом. Тело парило в вакууме. Виртуоз перестал чувствовать, как кожа соприкасается с одеждой. Поднес руку к лицу, дотронулся и ничего не ощутил, как будто тело было в глубокой заморозке. Глаза закрывались. Бесконечные веки ползли и ползли вниз. И не было им ни конца, ни края. Теперь для того, чтобы открыть глаза требовалось приложить в сотню раз больше усилий. Но сон… Сон — чертовски нетребовательная штучка. Он не нуждается ни в твоих мыслях, ни в силах… Только ты. И он…

Рюкзак. Это было первое слово, которое как аркан на веревке потянуло за собой смысл.

Аптечка. Виртуоз не чувствовал холода коробки, скрывающей внутри пластиковые тельца ампул. На выдохе он подтянул рукав, вдавил металлическое жало в сгиб локтя и нажал на пластик, впуская в кровь стимулятор.

Когда в голове черной неповоротливой массой заворочалась мысль о том, что надо уходить, Виртуоз оглянулся на Штучку.

Девушка сидела рядом, отрешенно изучая пустое пространство. К оголенной руке опившимся кровью насекомым присосалась ампула. Повисла, зацепившись иглой за вздувшуюся кожу. У Штучки не было сил выдернуть ее из тела. Виртуоз подцепил выжатую ампулу и отбросил в сторону, потратив на это простое действие гораздо больше сил, чем требовалось.

— Надо уходить… наверное, — Штучка растянула резиновые губы в благодарной улыбке.

Виртуоз поднялся и протянул ей руку. Девушка от помощи отказалась. Она поднялась сама, опасно балансируя на краю пропасти.

Автономная электростанция погрязла не только во мраке. Густой туман, поднимающийся с пола, скрывал убогую ветхость от посторонних глаз. Сильно парило. Виртуоз, спускаясь по лестнице почувствовал, как на лбу выступил пот. Складывалось впечатление, что где-то прорвало теплотрассу, хотя вряд ли он рискнул бы предположить, что система отопления функционировала с тех времен.

Туман разливался рекой, темно-серый, мутный. Скользил между энергомодулями, огибал блок-контейнеры, выкрашенные некогда в яркий цвет. Краска сходила пластами, как обожженная кожа обнажала покрытый ржавчиной металл. Недалеко от прохода между рядами темнел вывороченный модуль вентиляции, казалось, его лопасти, наполовину скрытые в пелене, перемалывают туман.

Виртуоз шел, рассекая муть. Некстати возникли ассоциации с "Белым Китайцем", но потянувшаяся к противогазу рука замерла на полдороге. Программа сбилась и мозг, на простой запрос "зачем?", так и не смог найти ответа. Выбитые из-под жизненных принципов основы, отпустили его корабль в свободное плавание. Виртуоз пытался как за якорь зацепиться за оружие, заставляя палец касаться спускового крючка. Без толку. Все вокруг — и оружие в том числе, существовало само по себе, а он сам себе.

Коллайдер сидел, наполовину погруженный в туман. Облокотившись на колено, перебросив автомат за спину он застыл в позе роденовского Мыслителя.

Виртуоз подошел ближе. В голове немного прояснилось. Адреналин, впрыснутый в кровь, побуждал к действию. Билось в ребра сердце, стучал в ушах ток крови. Но по-прежнему между сознанием и необходимым действием лежала пропасть.

— Кол. Надо уходить, — вымученно сказал он, подавив в себе острое желание сесть рядом.

— Знаю, — отозвался тот, не поднимая голову. — Там лестница. Там Бразер. Идите.

Сначала Виртуозу не понравился тон, а потом до него дошел смысл сказанных слов.

— Мы идем вместе. Ты первый. Давай.

— Пусть идет Штучка.

— Хорошо, — это предложение не встретило у Виртуоза протеста. — Штучка. Ты первая. Иди.

Штучка, не сказав ни слова, заведенной игрушкой двинулась к нише, в которой начинались звенья лестницы. Виртуоз стоял, провожая ее глазами, словно галочку ставил напротив каждого ее движения: подошла к лестнице, ухватилась за звено, подтянулась.

Когда под потолком в последний раз мелькнул ее силуэт, Виртуоз почувствовал абсолютное спокойствие. Ему вдруг нестерпимо, как будто он не спал трое суток подряд, захотелось закрыть глаза. Более того, он ничего не имел бы против того, чтобы зарыться в одну из тех груд, где гнили человеческие останки. И ничто — ни запах, ни мысли о скорой смерти, ни брезгливость — ничто не остановило бы его. И как только до Виртуоза дошла извращенность желания, ему стало по-настоящему страшно.