— Мы все еще живы! Мы выжили!
Бедняжка попыталась разжать веки, но страх победил ее волю.
— Смотри же! — теребил ее Тейлор. — Смотри!
Наконец Кэтрин сделала глубокий вдох, собралась с духом и подняла голову. Взгляд ее, избегая экранов и Выродков, был устремлен на улыбающегося Демиурга.
То есть на меня.
— На Квиггле не может начаться цепная реакция распада, — пустился я в объяснения. — Закопанные глубоко в землю устройства генерируют поля, подавляющие реакцию. Эти устройства остались от первоначального населения планеты, цель их — обезвредить оружие, подобное тому, к которому прибегли Выродки.
Одни слушатели пришли в ужас, другие оскорбились. Я излагал им историю, которую сам придумал накануне вечером. Сначала подробно рассказал об эволюции планеты Квиггл, потом, войдя в раж, присовокупил кое-какие цветистые подробности с единственной целью доказать самому себе, что я это могу.
В древности Квиггл населяли высокоразвитые существа — склонные к насилию, с малой продолжительностью жизни. Теперешние пацифисты произошли от немногочисленных мирных особей. Всю их планету издавна пронзали мощные поля подавления. Если Выродки хотят здесь остаться — а другого выхода у них попросту нет, — то им придется научиться азам добрососедства, сотрудничества с местным населением и так далее...
От моих слов за милю разило наглой выдумкой, никто ничего похожего не ждал, да и случиться в настоящей Вселенной такое попросту не могло. Но разве сочинительство запрещено?
Дождавшись, пока квигглы и Выродки договорятся о мирном плане, я поблагодарил класс и всех отпустил.
Митч устроил мне засаду, заманил к себе в кабинет и завел разговор насчет того, что я не отношусь к ребятам как к людям. Меня это взбесило: ведь он был совершенно прав. В ответ я высказался насчет истинной сути образования по-научному и ограниченности человеческого воображения. Слово за слово, дело дошло до сравнительных оценок головного мозга и кое-каких еще органов и частей тела у него и у меня. Наконец все это надоело мне до чертиков. Я вылетел из его кабинета, сбежал вниз по лестнице и оказался под открытым небом.
Кэтрин и Тейлор нежились на солнышке, держась за руки. Кэтрин сжимала коленями своего тряпичного квиггла. Я хотел пройти мимо, но потом замедлил шаг.
Тейлор сиял, как и полагается влюбленному молокососу. Улыбка квиггла была не менее идиотской. Зато Кэтрин улыбалась устало. Выражение ее лица я бы назвал мудрым.
— Ну, — спросила она меня с оскорбительно безразличной миной, — вы станете снова преподавать следующим летом?
— Возможно, где-нибудь и стану, — ответил я с наигранным энтузиазмом.
Парочка рассеянно покивала, пожала плечами и снова зашепталась о чем-то своем.
Только в этот момент до меня дошло, что случилось.
Кэтрин и квигглы одержали победу, а я потерпел поражение и ухожу навсегда.
Которая из двух команд обнаружила больше жестокости? Ежась то ли от страха, то ли от холодного ветра, я напрасно искал ответа на этот вопрос.
Перевел с английского Аркадий Кабалкин
