Уроки любви - [25]

Сидящая напротив Шарля молодая женщина не была похожа на авантюристку — слишком сдержанна. неулыбчива, скована. К тому же, плохо одета для вечернего делового визита, мало озабочена своей внешностью, и при этом чертовски хороша. «Либо чрезвычайно опытна, либо вовсе невинна», — решил Шарль.

— Это паспорт Анастасии и ее письмо. Она написала его в изоляторе одесской больницы, где я работала санитаркой. Письмо к Степану — ее дворецкому. Возможно, вы узнаете ее почерк.

Брови Шарля удивленно поднялись — женщина с манерами светской дамы и прекрасным французским могла работать сиделкой лишь с какими-то определенными целями, возможно, выполняя секретное задание. Просмотрев переданные гостьей бумаги, Шарль с сомнением заглянул ей в глаза:

— Стало быть, Анастасии Барковской больше нет?

— Увы. Она скончалась пятнадцатого марта на моих глазах. Простите, господин де Костенжак, мне следовало бы изобразить глубокое горе, но я едва знала вашу подругу.

— И тем не менее, она передала вам паспорт и помогла бежать. — В улыбке Шарля промелькнуло снисходительное сожаление — он не доверял визитерше, но из уважения к даме поддерживал самый любезный тон. — Прежде всего, чтобы иметь хоть какие-то ориентиры в нашей смутной беседе. я хотел бы услышать имя человека, на которого вы работаете. Ведь Стаси, не сомневаюсь, доверила вам достаточно серьезную информацию в приложении к собственному паспорту.

— Да. Я знаю правду о вас и Альберте Орловском. Вернее, ту часть правды, которую умирающая вынуждена была доверить мне. Но, поверьте, мсье де Костенжак, в вашем лице я вижу сотрудника секретной службы впервые в жизни.

— Полноте, девочка! Вы даже не представляете, как часто встречались с людьми, принадлежащими к этому таинственному клану. — Улыбнулся Шарль. — Возможно, вы хотите что-нибудь выпить и нам будет легче беседовать?

— Я не употребляю спиртного и постараюсь изложить вам всю ситуацию как можно лаконичнее и точнее. Если не ошибаюсь, в первую очередь мне следует рассказать о себе… — Женщина закусила губу и на минуту задумалась. — Не смейтесь, если моя история покажется вам неправдоподобной…

Шарль машинально отметил, что рассказ гостьи занял чуть больше двадцати минут — похоже на сочиненную и вызубренную «легенду». Но уж слишком отстраненно звучал голос женщины — она не собиралась придать своей истории живописность, украсив ее деталями, вздохами, блеснувшей слезой. Выслушав все до конца, Шарль неопределенно пожал плечами и пробормотал: «Ну-ну…»

…— Таким образом я оказалась здесь. Кроме вас и старого слуги Стаси у меня нет никого на свете… Номер вашего телефона раздобыл по моей просьбе Степан… Но почему вы не задаете мне вопросов? — Женщина сохраняла спокойствие, лишь ее пальцы нервно теребили шнурок стеклярусной сумочки.

— Ситуация не совсем ясна. У меня два варианта — вы остаетесь у меня ужинать и возвращаетесь домой или же ужинаете — и не возвращаетесь. Думаю, в сложившейся ситуации последнее было бы разумней.

— Тогда я должна сообщить Степану, что остаюсь у вас на ночь. Он слишком стар для лишних волнений. Я могу воспользоваться этим телефоном?

— Извольте… — Шарль пододвинул гостье аппарат и закурил трубку. Ему было интересно, как справится с парижским телефоном женщина, прибывшая сюда лишь утром.

— Я… я не умею пользоваться этим, будьте любезны, соедините меня сами. Когда я звонила к вам, мне помогал дворецкий.

…После ужина, прошедшего, в основном, в молчании, Шарль вызвался проводить гостью в ее комнату.

— По-моему, здесь совсем неплохо для юной дамы, мечтавшей о монастыре. — Попробовал пошутить Шарль, распахнув дверь в очаровательную спальню, убранную со всей подобающей концу XVIII века роскошью. — Видите ли, у меня в доме время застыло на полтора века.

Гостья не улыбнулась и, казалось, не обратила внимания на резную кровать под парчовым балдахином, пузатые комодики и бюро. Она тяжело опустилась в кресло и тут же закрыла глаза.

— Если не возражаете, я задержусь на пять минут для того, чтобы сообщить свои планы. Вы остаетесь в моем доме в качестве гостьи из России, имя которой мы пока сохраняем в секрете. Здешнее общество будет чрезвычайно радо приписать мне новый каприз… Ну… — Шарль вздохнул, — какое-то время я приглядываюсь к вам, изучаю и раздумываю, как нам, собственно, поступить — превратить вас, допустим, в младшую сестру Барковской и препоручить ту миссию, с которой неплохо справлялась Стаси, или, снабдив добротными бумагами на любое другое имя, сделать из вас добропорядочную обывательницу… Во втором случае вы имеете большой шанс удачно выйти замуж, завести детей, дожить до глубокой старости и даже сохранить свое имя — Анастасия.

А в первом… Первый вариант подходит избранным, — зараженным духом авантюризма, любителям острых ощущений, виртуозов психологической игры или фанатиков идеи, некой политической доктрины, которую они готовы защищать, с риском для жизни. Конечно, состариться в этом случае, у вас не так уж много. И, к тому же, придется все начинать заново, сочинив для начала иное имя. — Шарль приглядывался к застывшей с опущенными веками гостье. На ее волнистых волосах, рассыпавшихся по изумрудному бархату кресла, играли отсветы огня, жарко занявшегося в камине. Тени от пушистых ресниц лежали на бледных щеках, призывно алели пухлые, чуть приоткрытые губы. «Э, да она не так проста…» — Решил Шарль, сообразив, в какую игру втягивает его притворившаяся спящей гостья. Сейчас она наивно рассчитывает соблазнить его, не теряя достоинства. А до этого, рассказывая ужасную историю о гибели Стаси и преступлениях маньяка Альберта, довольно хорошо разыграла сочиненную кем-то роль.