Уроки английского - [18]

Они спорила, орали и наконец, один из них взял инициативу на себя и сказал, что он знает, где им взять лестницу. Они еще шумели, но я уже различила их затихающие грязные слова. Они уходили. Уходили за этой чертовой лестницей. И тогда, если они ее принесут мне, я.…

Я даже себе представить не могла, что они со мной станут делать, но что бы они не делали, это сводило меня с ума и просто парализовало мою волю. Я присела и завыла, обливаясь слезами. Потом свет внезапно пропал, и я услышала их голоса, которые, удалялись, постепенно затихая и все время эти страшные по своему содержанию и смыслу матюги.

Я заметалась. От осознания того, что меня сейчас будут иметь эти хриплые и гадкие, противные и мерзкие, матюгливые бомжи, я с нечеловеческими усилиями, напрягаясь вся, как будто бы в последний раз в своей жизни, стала отчаянно подпрыгивать, стараясь зацепиться пальцами за край проема. До сих пор я не делала даже таких попыток, особенно в кромешной тьме, а вот теперь, когда меня подгонял дикий, просто жуткий и животный страх, да и проем тот стал чуть виднеться в предрассветной тьме, я тут же решилась и стала подпрыгивать. Пару раз я доставала до края досок, но пальцы тут же, срывались. Я взвыла, от того, что очень ясно осознала, что мне придется с ними быть сейчас и для чего они ушли, что меня ожидает. От страха и дикого отчаяния я метнулась, взвилась вверх и вцепилась, схватилась мертвой, не отпускающей хваткой за доски и что было, сил выгнулась, качнулась и с размаху, услышав снова их приближающиеся голоса, подтянулась и, перевернувшись вокруг, стукнулась больно ногами об пол, но уже в самой комнате. В дверь уже кто-то толкался и влезал задом. В следующее мгновение я вскочила на ноги, с силой толкнула и сшибла кого-то, вылетела на улицу и потом, следом, оттолкнув, свалила сразу несколько бомжей, которые тащили лестницу и, не разбирая дороги и криков, я бросилась прочь.

Сзади еще доносились их грязные ругательства и проклятия, топот ног, а потом они сразу же исчезли. Я вылетела на какую-то улочку и тут увидела, в начинающем сереть утреннем воздухе, как на меня мчится, прыгая большими скачками огромная, просто ужасная собака.

– Мама!!! – Закричала я на этот раз звонко и еще отчаянней. Закричала и свалилась, сжалась вся в комок, закрываясь руками.

Но следом, со мной ничего не произошло. Собака промчалась, мимо и громко гавкая, раскатистым лаем исчезла за поворотом, откуда я только что, секундой тому назад, выбежала.

Услышала шаги рядом, и я в страхе, заливаясь слезами, ничего не различая из-за слез, подняла лицо, а потом.

– Наташа? Ты?

Все что угодно я могла услышать, но только не ее голос. Это говорила она, наша англичанка, Сашка, которая наклонилась надо мной и помогала мне встать.

– А собака? Куда, она делась? Она не укусит?

– Ах! Не бойся! Это же наш настоящий защитник, Бойтик. Это он нас разбудил. Что-то случилось? Что, бомжи? Теперь ничего не бойся, идем к нам. – Постой, постой! А как ты вообще тут очутилась?

И пока мы идем, я, ей сбивчиво, путаясь, в событиях и последовательности произошедшего со мной говорю, но все время оглядываюсь. Eще бы! Уж больно этот Бойтик, ужасен и страшен.

Глава 9. Проверка

Она ведет меня за собой и не побрезговала даже, взяла под руку, и только сейчас я замечаю, какая я вся грязная, страшная, не умытая. Она видит, что я все себя осматриваю и говорит.

– Ничего, ничего, сейчас придем и я тебя отмою. По-моему, баня еще теплая и осталась еще горячая вода. Вымоешься, отдохнешь. Идем, идем. Так ты говоришь, мама тебя ко мне послала, и ты заблудилась. И куда, куда ты провалилась?

Я ей все пытаюсь рассказать, но от переживаний и усталости уже сама много раз, начинаю и тут, же сбиваюсь, пытаясь, все время ей сказать, что меня они, эти гадкие бомжи хотели изнасиловать.

– У, сволочи! – Грозно и с угрюмой злостью говорит она. – Они и меня хотели уже несколько раз затянуть куда-то, но спасибо моему защитнику, нашему Бою. Он им задаст, я знаю. Пусть они только попробуют теперь сунуться. Бой им яйца кому-то откусит! – А теперь уже весело смеется, и я тоже. Хихикнула, а потом и я за ней следом.

– Пусть, пусть! Хотя бы он не побрезговал.

– Что? Что? – Переспрашивает она, сквозь смех.

– Пусть. – Говорю, – Он им яйца отгрызет. Грязные и противные, только бы он не побрезговал, да ухватил бы их, как следует!

И она залилась от души, поняла смысл моей просьбы.

Оказывается, я не дошла до нее всего несколько сотен метров и если бы ни эта дурацкая, глупая ссора с Катькой и этот разрыв с ней, то всего этого не было бы. Вообще не было бы. Странно все получилось. Но спасибо и, слава Богу, что так все закончилось, ведь могло все быть и по-другому!

Первое, что я делаю, когда мы входим во двор, я бросаюсь к ведру и, обливаясь, торопливо и жадно хлебаю большими глотками чистую и прохладную воду. Наконец я отрываюсь. Теперь на меня наваливаются сразу голод и смертельная усталость. Она видит это и тянет меня куда-то за дом.

– Идем, идем. А то я вижу, ты сейчас свалишься прямо здесь и уснешь, а тебе еще надо помыться. Обязательно. Смотри, ты какая грязная и чумазая. – Тактично говорит она, не брезгуя и того, что от меня уже противно воняет этой, их мочей.