Урок - [28]
Вышел на крыльцо и Степан Васильевич, заспанный, взъерошенный, в туфлях и с сигарой в зубах. Он поздоровался с Брусенцовым и сказал:
— Ну что, вечером роберочков пять сыграем?
— Я с удовольствием, только вот партнёров нет.
— Найдутся. Зиновий Григорьевич, вы, я, ещё батюшку привлечём к ответственности.
— Что ж, хорошо.
Размахивая левой рукой, без шапки, с соломой в волосах, Клим подвёл осёдланного Мамая. Брусенцов опять сел на свою лошадь и продолжал разговаривать. Потом он подъехал к окну и громко сказал:
— Ну, что же вы, Дина, я больше ждать не буду и поеду один.
— Сейчас, сейчас, — прозвенел её голос.
«Он не родственник, а называет её прямо по имени», — подумал Константин Иванович, и ему стало досадно.
В дверях послышался шелест платья. Держа в правой руке шлейф, а в левой хлыст, вышла Дина. Она улыбнулась, глаза её блестели, и одна бровь поднялась выше другой. Низенький цилиндр был надет чуть набок. Синяя вуалетка затрепетала под ветерком. Дина опёрлась одной рукой на плечо Клима и поставила свою ногу на его широкую ладонь, а потом одним прыжком очутилась на лошади.
«Как она красива, как она красива! И к чему ей, в самом деле, алгебра и всё то, для чего она не создана»… — думал Константин Иванович.
И сердце у него тревожно и ревниво заныло.
— Ну-с, до скорого свиданья, — сказал Брусенцов и тронул коленом своего коня.
Совсем рядом, они шагом выехали со двора и скрылись за деревьями.
И до тех пор, пока они не возвратились, Константин Иванович не мог ни с кем говорить. Он ушёл в парк и долго ходил взад и вперёд по далёкой дорожке. Было так грустно, что, казалось, словами этого и выразить нельзя. Приходило на мысль встать завтра пораньше и, не говоря никому ни слова, уехать. Ни одной светлой минуточки ожидать здесь было уже нечего.
Вечер наступил ясный, тёплый. Брусенцов и Дина вернулись к семи часам. На балконе Анюта накрывала чайный стол, а сбоку стоял другой, карточный. Дина была уже в полукоротком платье и гладенько причёсанная. Совсем неожиданно, она сама подошла к Константину Ивановичу и спросила:
— А вы верхом не ездите?
— Нет, — ответил он глухо.
— Хотите пройтись по парку? — спросила она.
— Хорошо.
И через пять минут на душе у Константина Ивановича снова было уже легко. Дина говорила мало, но приветливо и просто.
— Надоело вам учиться? — спросил он.
— Страшно надоело. Да это, кажется, уже последний год…
— А потом что?
— Потом… — не знаю. Может быть, мы с мамой на всю зиму за границу уедем. Только мне не очень хочется. Лучше Знаменского ничего нет на свете… Правда, что вы были очень больны?
— Да.
— Кальнишевский говорил, что вы могли умереть, и мне вас было жалко.
— Вам нравится Кальнишевский?
— Так себе. Злой он часто бывает… Не очень нравится.
Возле дома встретили Любовь Петровну и тётю Лизу и пошли вместе. Разговор уже не клеился. Тётя Лиза посмотрела на Дину и сказала:
— Когда все сидят за столом, то одной девушке нехорошо уходить.
«А меня она, значит, и за человека не считает?» — подумал Константин Иванович.
Выпив стакан чаю, он сказал Ольге Павловне, что хочет написать товарищу письмо, и ушёл во флигель.
Кальнишевский лежал на кровати с потухшим окурком в зубах. Выражение лица у него было не то грустное, не то озабоченное.
— Ну, где был? — спросил он.
— С Диной гулял.
— Даже!
— Даже. А ты что делаешь?
— А вот лежу и думаю думы невесёлые.
— А именно?
— А именно о том, что если бы не нужны были так деньги, то взял бы и уехал отсюда. Я теперь решил на компромисс пойти. Буду с Леной заниматься добросовестно, а с Диной столько, сколько нужно, чтобы она читать и писать не позабыла. Ну, о чём ты с ней говорил, например, сегодня?
— Так, ни о чём серьёзном. Может быть, и серьёзные темы тронули бы, да встретили Любовь Петровну и тётю Лизу.
— Удивительные две фигуры, — сказал Кальнишевский, потягиваясь. — Тётя Лиза, положим, известная идиотка, но и Любовь Петровна недалеко ушла…
— Она просто глупа.
— Нет, не скажи. Иногда у неё бывают так называемые Lucida intervalla[5], и тогда с ней интересно поговорить. Её история ведь очень странная. Ты знаешь, она не так стара, — ей всего тридцать два года, но старухой она выглядит недаром. Лет двенадцать назад она попала в этот дом в качестве бонны. Ольга Павловна уехала с девочками в Петербург к родным. Степан Васильевич остался с сыном и с Любовью Петровной. В результате явилась её беременность. Где она рожала, и куда они девали ребёнка, — этого уж я точно не знаю. Должно быть, он умер. Но дело в том, что она и до сих пор любит этого пьяницу, и не только любит, а даже и ревнует.
— А Ольга Павловна об этом знает?
— Кузьма, который мне всё это рассказал, говорит, что не знает. Я же думаю, что это не совсем так. Несомненно она знает. Мне даже кажется, что Ольга Павловна поэтому и не живёт с мужем круглый год. А как она сумела простить всё это Любови Петровне, — Бог её знает… Один знаменитый русский писатель, на вопрос, счастливы ли, по его мнению, данные муж и жена, ответил так: «Об этом могут знать только он, она и Бог»[6]. Да-а…
От всех этих разговоров у Константина Ивановича разболелась голова. Он надел фуражку и долго ходил взад и вперёд по тёмной аллее. Думалось о том, что жизнь человеческая вообще очень сложна, и до сих пор он её совсем не знал.
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) - русский писатель и публицист, по словам современников, соединивший человека и природу простой сердечной мыслью. В своих путешествиях по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков. О начале своего писательства Пришвин вспоминает так: "Поездка всего на один месяц в Олонецкую губернию, я написал просто виденное - и вышла книга "В краю непуганых птиц", за которую меня настоящие ученые произвели в этнографы, не представляя даже себе всю глубину моего невежества в этой науке".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».