«Уродливое детище Версаля», из-за которого произошла Вторая мировая война - [169]

В качестве итогового вывода военное министерство Франции подчеркивало: «Советская поддержка в деле создания Восточного фронта остается необходимой, и разрыв московских переговоров мог бы лишь подтолкнуть Гитлера на то, чтобы ускорить ход событий»[679]. Иными словами, поляки своим упорством подталкивали Гитлера к развязыванию Второй мировой войны.

Раздражение французов поляками было так велико, что они даже перестали скрывать его в ходе дипломатических бесед с представителями стран, не вовлеченных в переговоры о создании единого фронта против агрессии. В частности, 18 августа посол США во Франции Буллит в телеграмме госсекретарю Хэллу опишет, как премьер-министр Франции, отбросив в сторону дипломатический этикет, в беседе с ним покрывал поляков едва ли не бранью.

Даладье очень «сердит на польского посла в Париже», «считает величайшей глупостью со стороны поляков отвергать русское предложение о действенной военной помощи», а вот советскую позицию назвал «благоразумной» — излагал Буллит точку зрения французского премьера.

«В заключение Даладье сказал, что, если поляки отвергнут это предложение русской помощи, он не пошлет ни одного французского крестьянина защищать Польшу», — телеграфировал американский посол в Париже, прибавив, что Даладье повторил эту фразу «три раза»[680]. И, добавим, через две недели Даладье сдержал слово — не послал французские войска на помощь Польше. По сути, как мы уже отмечали ранее, поляки сами организовали «странную войну» на Западе осенью 1939-го.

На этом фоне 18 августа был получен еще один отказ Польши — соответствующую телеграмму прислали в Париж французские посол и военный атташе в Варшаве Ноэль и Мюс. Все их усилия склонить Варшаву к сотрудничеству с Москвой оказались безуспешными. Ответ Бека — категорический отказ[681].

Сами же поляки испытывали чувство полного удовлетворения оттого, что московские переговоры срываются. Лукасевич, не на шутку рассердивший Даладье, в своей телеграмме на имя Бека от 18 августа не скрывал радости: из-за непреклонной позиции Польши, отказывающейся обеспечить пропуск РККА по своей территории, в Москве «имеют место формальные заседания, бессодержательные и несущественные»[682].

Польская пресса занималась диффамацией московских переговоров. При этом с подачи польских властей были инспирированы лживые слухи со ссылкой на «осведомленные источники», что переговоры тормозятся из-за якобы советских требований к Англии и Франции оказать помощь СССР против Японии. По этому поводу было даже распространено специальное опровержение ТАСС: «В последние дни польские газеты „Польска збройна“, „Экспресс поранны“, „Курьер варшавски“ опубликовали сообщение о разногласиях, возникших в ходе переговоров в Москве между советской военной делегацией, с одной стороны, и французской и английской военными миссиями — с другой, в связи с тем, что СССР якобы требует военной помощи Англии и Франции на случай войны на Дальнем Востоке. ТАСС уполномочен заявить, что это сообщение является сплошным вымыслом от начала до конца, а существующие на самом деле разногласия касаются совсем другого вопроса и не имеют никакого отношения к вопросу о Дальнем Востоке»[683]. Уж в Варшаве-то прекрасно знали причину даже не разногласий (ибо, как мы отмечали, в Лондоне и Париже признавали справедливость советских требований), а трудностей, которые возникли на пути заключения трехсторонней военной конвенции!

Маршал Рыдз-Смиглы раздает самоуверенные интервью — мол, «Польша готова обойтись и без союзников»![684].

Да что там — вместо того чтобы подумать о спасении себя самой и привлечении для этого как можно большего числа участников, Польша другим готова была давать военные гарантии! Официоз разглагольствовал «о недопустимости принятия гарантий для Прибалтики» (имеется в виду — гарантий со стороны Англии, Франции и СССР). Одновременно послов прибалтийских государств в Варшаве обрабатывали на предмет «недопустимости появления Красной Армии на территории Восточной Европы».

Польша сама бралась «курировать» этот регион, в связи с чем в те тревожные дни в Варшаве не придумали ничего лучше, как вернуться к обсуждению старой идеи антисоветского блока от Балтики до Черного моря. Вопрос ставился «об объединении Эстонии, Латвии и Литвы под высокой рукой самого сильного славянского государства — Польши, единственно могущей защищать интересы остальных как от Германии, так и от СССР»[685].

Как видим, витавшие в облаках поляки совершенно утратили чувство реальности. В Варшаве, судя по всему, вообще не понимали, что происходит. Польское руководство даже не поняло, что и Англия с Францией, несмотря на то что дали Польше гарантии, начали мало-помалу списывать своего «союзника» со счетов.

Так, советский полпред в Польше Шаронов вполне резонно обратил внимание на то, что Англия и Франция не спешат давать Польше займы на вооружение. Так, англо-польские переговоры «о финансовой помощи скандально провалились, и восьмимиллионный заем был дан, чтобы не продемонстрировать взаимное недоверие, алчность поляков и сдержанность покупателей. Польская пресса почти не скрывала своего недовольства, и правительство должно было опубликовать специальное коммюнике и инспирированные статьи с целью хотя бы отчасти ослабить тяжелое впечатление от этой неудачи».