Уроборос - [88]

— Конечно не ты, — усмехаюсь я, поворачиваясь к Всевышнему, — это же я остановился на первом цикле, правда?

— Просто устал, — огрызается он и отворачивается, — вот и все.

Он замолкает, а я вижу, как на его лбу собираются складки. Если такое можно сказать про бога, то он постарел. Словно это тело сейчас отражает его суть. Тряхнув головой, он поднимается поправляя волосы.

— Ладно, все. Все закончилось и не будем об этом, — выставив руки вперед, примирительно говорит он, — давай, выставляй свою стену и снова превращайся в ледяной ледышечный лед в леднике.

— Я думаю, что ты был прав, — отвернувшись, несмело выдаю я.

Всевышний подпрыгивает на месте, словно ребенок получивший игрушку.

— А я всегда тебе это говорил!

— Не во всем, — поднимаю на него глаза и понимаю, что сам не могу уйти от этого тела, — просто стена не нужна.

— Чувства же мешают работать нашему золотому холодному разуму, — Оливер садиться рядом и я понимаю, что мы уже где-то Пограничном лесу.

В новом Пограничном лесу.

— По-моему всю свою человеческую жизнь я из-за них делал только хорошее, — поворачиваюсь к нему и вижу, как Всевышний улыбается, — скажешь нет?

— Только если это не связь, — Всевышний усмехается.

А я вижу на его лице боль. Она оставила на нем вечный след. Мы никогда не сотрем этого из своей памяти. Не вернем многим жизни. Цена наших ошибок слишком велика. Положив руку ему на плечо я сжимаю пальцы и ощущаю тепло тела. Даже настолько сросся.

— Я бы хотел сказать, что все в порядке, но не могу, — он кивает, а я хлопаю его по плечу, — мы сами виноваты и за это расплачиваться будем еще долго. Но сейчас связи нет, жизнь продолжается, следов Бездны не осталось и ты заслужил отдых. Иди, — я киваю в сторону света, — а я подержу.

Он отрицательно мотает головой. А я улыбаюсь еще больше.

— Нет. Я, — кашляет, прикрывая рот рукой, — загостился. Мне и дома сейчас хорошо.

От слова дом внутри резко становится пусто. Кажется я вздрогнул. Закрыв глаза делаю медленный вдох. Я еще слишком сильно человек.

Я тоже хочу.

Домой.

— Валери просила тебе кое-что не рассказывать, пока вы не пройдете через Врата, — начинает Всевышний, а я поворачиваясь, не понимая, о чем он, — она была уверена, что не вернется оттуда. Да что говорить, мы с тобой были уверены, пока ты след не сжал в зубах и не припаял к другому телу в Стиксе.

— Странно, что вернулась она все равно в виде Валери, — от звука имени закрываю глаза на секунду, приходя в себя.

— Думаю, что это последняя прихоть Безмолвной, — он пожимает плечами, — не знаю. Сложнее всего было вспомнить, в какое место вас можно вытащить. Я уже был уверен, что такого просто не было, как вспомнил, что ты мне рассказывал тогда, в больнице.

— Когда пытался обуздать Пламя, — усмехнулся я, потирая костяшки пальцев, — как спас ее.

— Если бы я не догадался, — Всевышний нервно сглотнул слюну, дернувшись, — ты понимаешь, что могло произойти?

— Связи не было, — пожал я плечами, отворачиваясь, — я бы просто оставил ее там.

Всевышний усмехнулся, ударив меня по плечу.

— Мне не рассказывай, ладно? — он улыбнулся, а я запустил пальцы в волосы.

— Ты сам слышал, что она сказал Назару, — отчеканил я, поднимаясь на ноги, — Всевышний, мы заставили ее привязаться ко мне, а теперь девочка свободна.

— Нити, — тихо прошептал он, поднимая глаза, — ты должен знать. Ее паутинка, что я связал с тобой. Она была не белая, а серебряная. Просто торопился, а она такая тоненькая. Отчужденность и жажда свободы, вот что это было. А за твоей белой очень плотно прилегало безумие. Поэтому и получился коктейль из притяжения, влечения, отторжения и безумия. Но твои чувства сейчас не имеют никакого отношения к связи. Про ее говорить не буду, тут сам думай.

Зажмурившись, я закусил губу придавая себе уверенности.

— Какое это теперь имеет значение, если я все равно здесь?

— Ты же бог, Сильнейший, — усмехнулся Всевышний, — придумай что-нибудь.

Эпилог

Полгода спустя

Зашипев, я откинула нож в сторону, оперевшись руками на холодную столешницу. Медленный вдох, задержать воздух и выдох. Ничего сложного, Валери. Дрожащие пальцы вновь коснулись скользкой холодной кожи. Прижав рыбу к доске я сделала надрез… и снова отхватила кусок с кожей! Будь проклят тот, кто придумал солить красную рыбу самостоятельно. А заодно ставить на стол на праздник.

— Мама-а-а! — простонала я откинув голову назад, — Можно я кого-нибудь убью, а ты нарежешь это изобретение Бездны?

Натали смеется и скрещивает на груди руки с идеальным маникюром. А я ужасно ей горжусь. Конечно, сейчас у нас все не так, как она привыкла. Мы работаем и очень много. В состав Правящих я, естественно, не вхожу, но корочка «детектив-некромант Башни Смотрящих Валери Крейн» была получена мной заслуженно. Несмотря на то, что время пошло дальше, людские пороки никто не отменял. Так что если бы не откровенный шантаж со стороны моих родных, не отмечать мне дома наш двойной праздник. День Рождения и Новый год. Натали же пробилась ближе к главам и теперь занимается чем-то там, связанным с историей. Не знаю, к своему стыду, что конкретно она делает, но говорят что тот журналист в восторге от нее. Рука сама потянулась к номеру, обводя тонкие цифры на шее. Что-то должно было остаться неизменным.