Уроборос - [87]

Мы спасем Мир только потому, что я дам себе стать чудовищем.

Это правильно.

Чувствуя, как измененный поток врывается в мой резерв я прощаюсь со всеми. Не знаю, в какой раз.

Я все сделала правильно.

Аромат лета. Неповторимый, вкусный, с нотками теплого моря и зелени. Распустившихся цветов, как в саду у Крейнов. Горячо любимых Натали и в тайне ото всех мной. Свежий, если подует ветер. Душный, если ты не в тени около реки. Но уж точно так не пахнет за Вратами. Хотя кто знает? Сейчас мне просто нравится лежать. Тот самый момент, когда ты чувствуешь такую усталость, что тело словно расплывается по мягкой поверхности. Земля кажется мне сейчас пуховой периной, а трава — нежной простынью, что охлаждает и дарит покой. Громкое пение птиц вызывает улыбку. Мне кажется, что я семь тысяч лет не слышала птиц.

И почему-то хочется обнять весь Мир.

Ощущение близкое, что было в детстве в саду у Лавров. Только там были яблоки, а здесь плоды гораздо вкуснее. Сама жизнь. В воде раздается плеск, но я знаю, что это рыба.

Потому что гибридный поток молчит. Сети больше нет, существ нет. Связи нет. Граница не тянет меня, а запах смерти, что давно вонял в Пограничном лесу Пламенем, исчез. Есть только теплое ласковое солнце, что танцует по моему лицу. И ощущение непонятно откуда свалившегося на меня счастья.

— Спасибо, — шепчу я пересушенными губами, открывая глаза и глядя в неповторимое лазурное небо с белыми, словно снег, облаками, — спасибо.

— Девушка? — чей-то голос раздается около самой моей головы, — С вами все в порядке?

Это просто Осирис. Какой-то молодой человек, юный, под руку с симпатичной девушкой Ра, напоминающей Эли. Я смеюсь, с трудом усаживаясь на корточки. Они недоуменно переглядываются, а я лишь чувствую, что слезы катятся по щекам. Я киваю, а они, улыбаясь, удаляются туда, где слышен смех и шум голосов.

Люди гуляют по берегу Стикса. Спустя семь тысяч лет жизнь продолжила свой бег.

Дом Рабоса заметен от самой границы. Он разросся в целую сеть строений и больше напоминал маленький город, чем то, где выросла Валери. Но первое, что я увидела, было не это. В меня врезался ребенок. Маленький, с разбитым носом, но с улыбкой до ушей. Настоящий карапуз. Упитанный и активный, он отбежал так же быстро к другим, словно меня тут и не было.

— Карл! — от смеющегося крика учителя внутри на секунду возник холод, — Твой папа настоятельно просил тебя быть осторожнее не врезаться в людей.

И я не вижу в ней ничего плохого. Ни в ком из них. Я очень надеюсь, что это не мираж, и улыбаясь иду дальше. Пусть у меня нет энергии, но живой поток послушно скользит вокруг, пока я пытаюсь найти следы гибридов в Эписе.

Никого. Словно три года назад они не разносили здесь все в клочья. Я пока не знаю, куда мне идти, но ноги сами приносят к большому Белому дому. Сегодня нет места нерешительности, но я все равно боюсь. Страшно посмотреть на них. Ведь… они скорее всего помнят. Вряд ли Мир забыл о существовании Эрика Крейна. Просто все немного стало другим. Но к такому хочется привыкнуть до дрожи в коленях. Пальцы вновь проходятся по шее, где до конца моих дней так и остался шрам с номером.

Кажется я не была готова к тому, что дверь откроется так быстро. Все слова пропали из мыслей стоило наткнуться на взгляд светло-голубых глаз. Натали стояла сама, это первое, что я заметила. Немного осунувшаяся, с кругами под глазами. Прищурившись, она разглядывала меня, а я могла лишь переминаться с ноги на ногу. Что говорят человеку, которого чуть не съели заживо? Закусив губу, я почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза. Они жгли изнутри, не давая словам обрести форму и вылезти изо рта. Пусть время и изменило свой бег, но на тех, кто связан с богами, это сказывается по другому. Сглотнув слюну, я лишь открыла рот, как надрывный всхлип заставил меня вздрогнуть и поднять глаза.

Закрыв ладонями рот, Натали плакала. Глаза покраснели, а слезы лились по щекам, размазывая неизменную подводку и тушь. Ее плечи подрагивали, а я вновь опустила глаза.

— Прости, — выдавила из себя я, чувствуя, как внутри что-то обрывается, — я, я не знаю, что сказать.

Тонкие руки обвили мою шею, а я, опомнившись, обняла Осирис в ответ вдыхая аромат ее духов. Свежий и красочный, как и она сама. Плакать вдвоем было как-то проще. Словно все то, что происходило с нами, выливалось наружу, оставляя лишь хорошее. Не знаю, сколько времени нам понадобится, чтобы привыкнуть к этому. Отпустить. Если это можно отпустить.

— Все хорошо, — она гладила мои волосы, прижимая крепче, — я горжусь вами. Ты дома.

— Он, — начала я, но Натали оборвала меня, похлопав по спине.

— Мы знаем, кто он. Эрик говорил с Максом только что. Сказал, чтобы шли открывать дверь.

Утыкаясь носом в роскошные белые волосы, я, наконец, почувствовала покой.

Когда-то, Где-то

Сильнейший

— Ты чуть не разрушил все снова! — Всевышний рычит где-то под ухом, но в голосе не слышно настоящей злости.

— Я?

— Ну не я же, — упав на появившееся из ниоткуда кресло, он устало потягивается.

Интересно, что даже здесь решил оставить себе эту человеческую форму. Да и в принципе. Потолок, пол, мебель. Всевышний явно прирос ко всему за семь тысяч лет.