Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которого мы не читали - [26]

В этом отрывке показательно имя Гекаты – богини ночи, Луны и т.д. Но не ее мистические характеристики интересуют нас сейчас, а то, что Геката считается в мифах покровительницей той самой Гекубы – мало того, в самых древних мифах они сливаются воедино, о чем говорят их имена Εχατη и Εχαβη. Тройное проклятье отражает три ипостаси Гекаты: Селена (Луна) на небе, Диана-охотница на земле, и Прозерпина – богиня подземного мира.

Итак, мы вправе предположить: Лукиан, мстящий за род Гекубы и Приама, может быть представителем этого рода, в частности, одним из тех двоих сыновей, рожденных в день гибели их отца (и, возможно, матери). Не зря же Гамлет торопит Лукиана с возмездием – можно подумать, он подталкивает этими словами самого себя, преодолевая собственную нерешительность. Сюда можно добавить и скрытую ссылку – взывающий к возмездию ворон напоминает нам о легендарном короле Артуре, превращенном злым волшебником в ворона. В ожидании обратной метаморфозы – из птицы в короля – англичане не смели убить ни одного ворона. Кстати, возможно этот ворон-Артур – лицо заинтересованное, поскольку взывает к возмездию. Значит, Лукиан вовсе не обязательно должен оказаться сыном Гекубы…

IX. ОТЫКВЛЕНИЕ КОРОЛЯ КЛАВДИЯ

Если уж мы пытаемся копать глубоко, то не постесняемся спросить у Истории: кто такой Lucianus? Первого подходящего героя (а искали мы в ряду римских поэтов, поскольку среди псевдонимов героев пьесы есть уже Гораций с Марциалом) звали Lucanus. Краткая историческая справка: Марк Аней Лукан – племянник Сенеки, родился в Испании, жил в Риме; начал свои литературные опыты с «Поэмы о троянской войне», главный его труд – «Фарсалия», поэма о гражданской войне Юлия Цезаря с Помпеем; республиканец, был настроен против императорской власти – в поэме возлагает надежду на Брута, который должен убить Цезаря (подразумевается Нерон); участвовал в заговоре Писона, после поражения по приказу Нерона вскрыл себе вены. Немаловажно, что первую книгу «Фарсалии» перевел на английский Кристофер Марло. Кстати, в первой книге приводится сон Помпея, в котором к нему является тень его мертвой жены Юлии – она укоряет мужа, что он второй раз женился и предрекает его гибель в гражданской войне.

Есть и еще один исторический кандидат в «племянники» – греческий писатель Лукиан Самосатский (ок. 125 – 192 гг. н. э.). Но нашей темы он касается разве что декламацией на фиктивно-юридическую тему «Лишенный наследства». Поэтому, отметив его ради заявленной педантичности исследования, вернемся к Лукану, племяннику Сенеки.

А, может, Шекспир вовсе и не имел в виду племянника Сенеки? Однако мистика текста в том, что следствие отрицает причину, но направление остается верным. Этот Лукан, которого мы, пусть и ошибочно, поместили в сцену отравления короля, задает нам вектор поиска. Мы вспоминаем сразу нескольких исторических персонажей: знаменитого философа Сенеку – наставника Нерона, самого Нерона, его дядю, императора Клавдия, который женился на своей племяннице, матери Нерона Агриппине и стал Нерону дядей-отчимом. Эти исторические лица определяют историческую ситуацию – убийство императора Клавдия и воцарение Нерона.

По Гаю Светонию Транквиллу («Жизнь двенадцати цезарей»), к концу жизни Клавдий «начал обнаруживать явные признаки сожаления о браке с Агриппиной и усыновлении Нерона. <…> Встревоженная этим Агриппина <…> опередила его. Умер он от яда, как признают все». Светоний передает один из распространенных слухов, что отравила Клавдия сама Агриппина, дав ему яд в его любимых белых грибах. «Смерть его скрывали, пока не обеспечили все для его преемника. Приносили обеты о его здоровье, словно он был болен, приводили во дворец комедиантов, словно он желал развлечься».

Вот эти комедианты – очень важный момент. Светоний родился лет на 20 позже смерти Клавдия, которая последовала в 54 г. н. э., и нам лучше послушать современника императора – самого Сенеку. В его памфлете-мениппее «Apocolocyntosis divi Clavdii» (Отыквление божественного Клавдия) о смерти Клавдия сказано: «Exspiravit autem dum comoedos audit, ut scias me non sine causa illos timere» (А помер он в самый раз, как комедиантов слушал; вот оттого, знаете, и боюсь я их, и недаром боюсь! – пер. М. Холодняка).

Итак, Клавдий умирает во время театрального представления – такова, во всяком случае, литературная версия Сенеки – как вы уже догадались, того самого автора той самой story. Сразу вспоминается предостережение Гамлета Полонию о том, что тому лучше получить плохую эпитафию после смерти, чем плохой отзыв от актеров при жизни – и теперь эти невинные слова воспринимаются как скрытая угроза. Вот только кому – Полонию или, как и должно быть, Клавдию?

У меня уже возникли большие сомнения, что в «Мышеловке» речь идет об отравлении короля Гамлета. Слишком уж все сходится на Клавдии. Даже место действия «Мышеловки» – Vienna – говорит в пользу Клавдия. Ведь, по словам того же Сенеки («Отыквление»), Клавдий ad sextum decimum lapidem natus est a Vienna (родился всего в шестнадцати милях от Виенны)! Да и Нерону, его племяннику, при рождении было дано имя Lucius – такой же