Уран - [24]
Он осекся. Отдышавшись, утер пот со лба и продолжал уже обычным тоном:
— А ты стояла рядом, на помосте, ровно породистая лошадка. И уж можешь мне поверить: куда больше народу, чем вся моя трепотня, собирали твои ляжки. И грудь. Все только и таращились. И вот прошло двадцать лет, грудей нет и в помине. Такова жизнь. Ляжки тоже куда-то сгинули. Все сгинуло. Рауль из Бордо? Помер. Госпожа Андреа? Высохшая старушенция, мешок с костями.
За стойкой Андреа уголком фартука утирала слезы. Леопольд положил руку ей на плечо и стал успокаивать:
— Не плачь. Я говорю правду. И вовсе не для того, чтобы тебя обидеть. Тебе, в общем-то, жаловаться не на что. Твое счастье, что я до сих пор в полной форме. Никакого тебе ревматизма, никакой другой болячки. Здоров как бык. Так что лить слезы не с чего. Если б тебе пришлось, как Андромахе…
— Кому?
— Андромахе, есть такой человек… Если б меня убили на войне, сгорело бы наше заведение и тебе пришлось бы идти к какому-нибудь хмырю в служанки — вот тогда ты могла бы скулить. А тут совсем другое дело. Я жив-здоров.
Леопольд налил себе еще белого и пробормотал себе под нос:
— Надо будет спросить у господина Дидье, что пил за работой Расин.
Поворотившись к жене спиной, он вновь отдайся поискам поэтического озарения. Хотя второй стих все никак не рождался, Леопольд ничуть не беспокоился на этот счет. Стоило ему сосредоточиться, как он начинал чувствовать в себе какое-то глухое брожение — иногда в голове, а иногда где-то в груди. И эта сила неустанно тянула к себе ускользающую рифму. Ощущение, что в нем вот-вот забьет источник гармонии, бывало иной раз настолько сильным, что Леопольд невольно подавался вперед, словно стремясь ухватить беглянку, но она упрямо не желала вылезать наружу. Впрочем, Леопольда это не огорчало. Напротив, сам этот идущий изнутри напор, подступающий к вискам и к горлу, доставлял ему наслаждение. Пока он с трепетом дожидался извержения, перед его мысленным взором чередою выстраивались персонажи трагедии. Все они были тут как тут. Тоненькая, гибкая Андромаха в траурном одеянии устремляла на своего спасителя кроткие, влажно блестевшие глаза. На стене, над самой колыбелькой, где безмятежно спал ее Астианакс, в рамке с веточкой освященного самшита висела фотография Гектора. За окном светила луна. В дворцовом парке, который точь-в-точь походил на дворик разрушенного в бомбежку блемонского Дворца правосудия, прогуливался Пирр. Из-за ствола липы в сладострастном томлении смотрела на своего жениха Гермиона в костюме укротительницы, в высоких, зашнурованных до колен, красных кожаных сапогах. Орест, хоронясь за другой липой, в свою очередь пожирал ее взглядом, из глаз и ноздрей его курился дымок. Леопольд сочувствовал страсти Ореста. Несмотря на глубокую симпатию и уважение, которое он питал к вдове Гектора, его тоже влекло к Гермионе, в отличие от Андромахи будоражившей ему кровь. Он даже рассчитывал строк через сто встретиться с ней и признавался себе, что уж с ней-то поведет себя совсем иначе, чем с несчастной вдовой. Когда он подошел к стеклянной двери, думы об искусительнице прервало появление на той стороне площади Святого Евлогия его недруга, Рошара, — тот стоял с молодым учителем Журданом. Беседа их выглядела самой что ни есть сердечной, и кабатчику показалось, что он улавливает ее смысл по поведению и жестам обоих. Журдан, похоже, успокаивал собеседника и что-то оживленно ему втолковывал. В том, как держался Рошар, не было заметно и тени тревоги или хотя бы беспокойства. Он с улыбкой качал головой, словно скромно протестуя против града похвал. В конце концов Журдан хлопнул его по плечу, и они, дружно рассмеявшись, крепко пожали друг другу руки.
Леопольд не на шутку встревожился. Явное расположение, выказанное Рошару учителем, было слишком красноречиво. Судя по всему, мерзавцу было обещано отпущение грехов партией или даже объявлено о том. Последнее предположение выглядело, пожалуй, более вероятным, поскольку происшествие получило в Блемоне чересчур широкую огласку, чтобы его не поспешили рассмотреть тотчас же.
Столь неожиданный поворот событий, как уже начинал догадываться Леопольд, не мог не навлечь на его голову серьезных неприятностей. Оправдывая Рошара, партия тем самым не только одобряла его поведение, но и принимала на свой счет постигшую его вчера неудачу и наверняка намеревалась отыграться. А единственно возможным ответным ходом коммунистов, который напрашивался со всей очевидностью, был арест Леопольда. Для партии, скомпрометированной историей с Рошаром, не существовало другого способа сохранить лицо. Глубже вникнув в проблему, кабатчик пришел к выводу, что ответ коммунистов будет тем действенней, чем быстрее последует. Так что меч уже занесен. За ним могут прийти с минуты на минуту, а что касается повода для ареста, то состряпать его не составит труда: достаточно двух-трех доносов. В крайнем случае можно будет обойтись и без них. Вполне возможно, что коммунисты не жаждут его крови. Главное для них — чтобы его арестовали и продержали какое-то время в тюрьме. До суда скорее всего дело не дойдет, и после нескольких месяцев заключения его отпустят за недоказанностью.
«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.
В жизни героя романа Рауля Серюзье происходит чудо: из тридцативосьмилетнего респектабельного буржуа, примерного отца и преданного супруга он вдруг превращается в молодого красавца. Различные перипетии, забавные и грустные, которые приходится пережить Раулю в связи с неожиданной метаморфозой, и составляют содержание книги.
Марсель Эме (1902–1967) — всемирно известный писатель, продолжатель лучших традиций французской литературы, в произведениях которого причудливо сочетаются реализм и фантастика, ирония и трагедия. В России М. Эме известен главным образом детскими сказками и романами. Однако, по мнению критиков, лучшую часть его творческого наследия составляют рассказы, в том числе и вошедшие в этот сборник, который «Текст» издает второй раз.«Марселю Эме удается невозможное. Каждая его книга может объединить, пусть на час, наших безнадежно разобщенных сограждан, растрогать самых черствых, рассмешить самых угрюмых.
«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.
Романы французского писателя Марселя Эме (1902–1967) «Ящики незнакомца» и «Наезжающей камерой» публикуются на русском языке впервые. По усложненности композиции и нарочитой обнаженности литературных приемов они близки исканиям некоторых представителей «нового романа», а также линии абсурда у экзистенциалистов.В романе «Ящики незнакомца» на фоне полудетективного, полуфантастического сюжета с юмором, доходящим до сарказма, представлены странно запутанные взаимоотношения героев с их маленькими сиюминутными трагедиями и глобальными философскими изысканиями.Как будто в старой киноленте мелькают герои романа «Наезжающей камерой», в котором дерзко сочетаются глубокие чувства с низменными инстинктами, восхищенные эстетские разговоры с откровенной глупостью, благородная дружба с равнодушным предательством.
Марсель Эме (1902–1967) — один из самых замечательных французских писателей. Его произведения заставляют грустить, смеяться, восхищаться и сострадать. Разве не жаль героя его рассказа, который умел проходить сквозь любые препятствия и однажды, выбираясь из квартиры своей возлюбленной, неожиданно лишился своего дара и навсегда остался замурованным в стене? А умершего судебного пристава, пожелавшего попасть в рай, Господь отправил на землю, чтобы он постарался совершить как можно больше добрых дел и заслужить безмятежную жизнь на небесах.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В сборник вошли [...] тексты передач, с которыми Пэлем Грэнвил Вудхауз выступал в годы Второй мировой войны на немецком радио. Тексты радиопередач и вступительная статья к ним публикуются на русском языке впервые.