Ураган в сердце - [118]

Воодушевленный, доктор Карр приступил к обычному своему разъяснению, начав так:

– Сердечный приступ может оказаться вещью травматической, – и продолжил описанием двух различных последствий. Подгоняемый ее сообразительностью, он вскоре подошел к заключению: – Так что главная трудность, миссис Уайлдер, – это помочь ему пройти посредине: вполне оберегаясь от повторения и в то же время не настолько испуганным, чтобы почувствовать себя хоть в чем-то ущербным.

– Но ведь ему же нельзя будет обратно в «Крауч карпет», верно? – задала она вопрос тоном, предполагавшим только согласие с ней.

– Ну, я бы этого не сказал, вовсе нет.

– Как он сможет? – настаивала Кэй. – После такого?

– Что ж, кое-какие изменения предпринять ему придется, разумеется, – сказал Карр, думая о Роджере Старке, вплотную, насколько смелости хватало, подходя к откровенности.

– Так он же не сможет! – безысходно воскликнула она. – Вы же были в палате, когда я говорила с ним по телефону, вы же слышали, что он сказал. Все отлично – конференцию отложили до сентября. Если он вернется к этому…

– Не вернется, – перебил он ее, подняв руку, и решил, что должен хотя бы кое-что приоткрыть ей. – Происходят вещи, о которых вы должны знать, миссис Уайлдер. Не хочу вас задерживать, понимаю, как вам хочется увидеть мужа, только он вполне может завести разговор об этом…

– Я хочу знать все, что можно, – сказала она и, отступив на шаг, села на длинную скамейку, показывая, что готова слушать.

Он рассказывал ей: про болезнь, про компанию, про конференцию. А она слушала, теребя замок своей сумочки.

– Есть еще что-то, что мне следовало бы знать, доктор Карр?

Поколебавшись, он отказался от сотни вопросов.

– Мне хотелось бы поговорить с вами, разумеется, попозже. Я знаю, что вы можете оказать мне громадную помощь, но в данный момент – нет, я всецело полагаюсь на ваше здравомыслие, которое позволит вам справиться с любой возникшей ситуацией.

– Вы не хотите сообщить мужу, что я здесь? – напомнила она доктору и добавила, заговорщицки улыбнувшись: – Можно сказать ему, что я еще еду из мотеля.

– Так, наверное, лучше всего, – согласился Карр, поднимаясь. С одной стороны, он признавал здравость ее предложения, а с другой, все же был несколько удручен ее готовностью ждать. Нет, жен ему не понять никогда. Наверное, разумной и понимающей женщине стоило пробыть двадцать два года замужем за Джаддом Уайлдером, чтобы вот так относиться к произошедшему. Тем не менее доктор счел себя обязанным сказать:

– Возможно, стоит предупредить вас об одном, миссис Уайлдер. Уверен, необходимости в этом нет, понимаю, что вы к этому готовы, однако муж ваш прошел через довольно глубокое переживание. Не удивляйтесь, если заметите, что он к чему-то относится не совсем так, как вы ожидали.

Кэй подняла на доктора взгляд, стала разглядывать его лицо, словно старалась отыскать на нем еще какое-то объяснение или скрытый смысл. Потом, приняв строгий, подтянутый вид, спросила:

– Сколько времени вы продержите его в больнице, доктор Карр? Скоро ли он сможет вернуться домой?

– Я бы предпочел не связывать себя обещаниями. Во всяком случае, перед ним, – ответил он. – Однако для вашего сведения… сохраняя, само собой, право изменить свое суждение, мне бы хотелось, чтобы он полежал тут еще, ну, скажем, еще десять дней.

В ответ она лишь сдержанно кивнула: приняла к сведению.

Карр взглянул на часы.

– Давайте так: вы даете мне пять минут, потом приходите. Повернете налево и пройдете по коридору. Его палата последняя с левой стороны, номер двадцать четыре. – Он уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. – Нет, может, лучше… Да, подождите меня. Я приду за вами.

3

Когда доктор Карр уведомил Джадда, что через пять минут Кэй будет здесь, появилось ощущение срочной необходимости подготовиться, которое только подчеркивалось легким повизгиванием Мэри, развившей бешеную хозяйственную активность, чтобы навести в палате порядок. Но вот уже все расставлено по местам, Мэри разгладила последнюю складочку на одеяле, а он все еще вслушивался, нет ли шагов Кэй в коридоре… ждал…

Ничего подобного еще не случалось, не было в прошлом ни единого момента, когда бы он чувствовал себя исключительным объектом сочувственной заботы Кэй. И возникшее новое ощущение предвещало перемену, а перемена дарила надежду, а надежда рождала нечто вполне обещающее, от чего в душе поднималось возбуждение.

– По-моему, она идет, – сообщила Мэри, стоявшая возле двери как на посту. – Да, она уже…

Захотелось крикнуть: «Да уйди ты, оставь нас одних!» – но он промедлил, а потом было уже слишком поздно. Кэй стояла в дверях. Был миг – показалось, что она бросится к нему, обнимет, показалось настолько отчетливо, что он стал уже подниматься с кровати, готовя плечи для объятия. Увы, Мэри и Кэй обменялись какими-то словами, так, ничего не значащим представлением друг другу, но и их хватило, чтобы отогнать возбуждение ожидания.

Кэй подошла к кровати, казалось, она вот-вот заговорит, только с губ ее не слетело ни словечка. То, что приготовился сказать он, нельзя было выговорить: голосу недоставало тепла от того, что должно было бы предшествовать словам. Молчание повисло над ними, только не такое, когда общение не нуждается в словесном выражении, а такое, что встает преградой, которую надо так или иначе преодолевать. Словно со стороны услышал он свой голос, произнесший: