«Ураган» с острова Наварон - [6]

Наконец он сказал: — Летят.

Мэллори и Миллер прислушались. Вскоре донесся далекий приглушенный гул тяжелых бомбардировщиков. Они поднялись и подошли к краю полосы. Через минуту эскадрилья, восемнадцать «Уэллингтонов», быстро снижаясь, после перелета над южными горами, пролетела на высоте тысячи футов прямо над аэродромом в направлении к Наварону, оглушительно ревя двигателями. Спустя две минуты троица услышала взрывы и увидела сверкающий оранжевый столб огня, разраставшийся с каждой секундой. «Уэллингтоны» сбросили бомбы севернее аэродрома, на разрушенную крепость. Хаотичное переплетение трассирующих пуль, выпущенных, вероятно, из стрелкового оружия, свидетельствовало о слабости противовоздушной обороны. Ведь вместе с крепостью были уничтожены и батареи зенитной артиллерии. Воздушный налет длился недолго: не прошло и двух минут, как он прекратился столь же внезапно, как и начался. В высоте слышался несинхронный затихающий звук «Уэллингтонов», устримиашихся сначало на север, потом на запад, к темным водам Эгейского моря.

Трое наблюдателей продолжали стоять на обочине полосы, некоторое время храня молчание. Затем Миллер удивленно сросил: — С каких пор мы стали такими важными персонами?

— Не знаю, — ответил Мэллори. — Но не думаю, что ты получишь удовольствие, если начнешь это выяснять.

— Не долго осталось. — Андреа повернулся лицом к южным скалам. — Слышите?

Те ничего не услышали, но не сомневались, что Андреа уловил какие-то звуки. Ибо слух Андреа был столь же феноменален, как и зрение. Вскоре они тоже услышали гул. С юга приближался бомбардировщик — очередной «Уэллингтон». Мэллори передал фонарем серию быстрых сигналов. Самолет сделал круг над аэродромом, зашел на посадку, тяжело приземлился на противоположном конце полосы и стал подруливать к группе, сотрясаясь от езды по отвратительному покрытию. Он остановился в ста ярдах от людей. В летной кабине замигал свет.

— Прошу запомнить, — сказал Андреа. — Я обещал обернуться за неделю.

— Никогда не надо обещать, — строго сказал Миллер. — А что если мы не вернемся через неделю? Вдруг нас посылают на Тихий океан?

— В таком случае, когда мы вернемся, тебе придется выходить первым.

Миллер покачал головой. — Не уверен, что я решусь на это.

— Мы обсудим твою трусость чуть позже, — сказал Мэллори. — Давайте живей.

И они бросились к ожидавшему «Уэллингтону».

«Уэллингтон» находился в воздухе тридцать минут, следуя к неизвестному месту назначения. Андреа и Миллер, держа в руах кружки с кофе, безуспешно пытались принять удобную позу на сбившихся соломенных тюфяках, брошенных на пол фюзеляжа. Из кабины пилотов вышел Мэллори. Миллер перевел на него взгляд, полный усталого смирения. В выражении его лица начисто отсутствовали признаки воодушевления или волнения перед предстоящим предприятием.

— Ну, что тебе удалось разузнать? — Тон, с каким это было сказано, красноречиво говорил о том, что Миллер приготовился услышать самое худшее. — Куда теперь? Родос? Бейрут? Роскошный Каир?

— Радист говорит — Термоли.

— Ах, Термоли? Город моей мечты. — Миллер сделал паузу. — Где, черт побери, находится этот Термоли?

— В Италии, кажется. Где-то на юге Адриатики.

— О нет! — Миллер отвернулся и закрыл голову одеялом. Терпеть не могу спагетти.

Глава 2 ЧЕТВЕРГ 14 час. 00 мин. — 23 час. 30мин.

Посадка на аэродроме в Термоли, расположенном на адриатическом побережье южной Италии, оказалась столь же тряской, как и выматывающий взлет в Мандракосе. Авиабаза истребителей в Термоли официально и оптимистически числилась как готовая, но фактически была построена лишь на половину, что ощущалось на каждом ярде мучительной посадки, а затем скачкообразного подруливания к сборной контрольной вышке на восточной окраине поля. Мэллори и Андреа спрыгнули на земллю с видом людей отнюдь не счастливых. Миллер, передвигаясь на нетвердых ногах, выбирался последним. Прославившийся почти патологическим отвращением к любому виду транспорта, он выглядел совершенно разбитым.

Но Миллер не дождался сочувствия окружающих. К самолету подкатил закамуфлированный «джип» британской 5-ой армии, и сидевший за рулем сержант, торопливо установив их личности, молчаливым жестом показал на кабину и столь же молчаливо повел «джип» по разрушенным улицам Термоли. Мэллори не смущало очевидное недружелюбие водителя. Тому, вероятно, запретили вступать с ними в разговор, — ситуация, хорошо известная Мэллори по собственному опыту. Мэллори подумал, что неприкасаемых на свете не так уж много, но его группа, он это знал, относилась именно к данному разряду: никому, за исключением двух-трех редких случаев, недозволялось общаться с ними. Мэллори сознавал, что такая мера предосторжности естественна и разумна, но с годами от подобного положения накапливалась усталость. Явно нехватало общения с людьми.

Через двадцать минут «джип» подъехал к входной двери одного из домов на окраине города. Шофер жестом поприветствовал вооруженного часового, стоявшего на верхней ступеньке крыльца, и тот ответил таким же небрежным взмахом руки. Мэллори расценил это как знак того, что они прибыли на место и, не желая, чтобы юный сержант нарушил взятый на себя обет молчания, вышел без приглашения. Следом за ним вылезли Миллер и Андреа, а «джип» тут же отъехал.