Ураган. Последние юнкера - [7]
— Я тут не причем. Вы Машку благодарите. Если бы не она, мы еще и теперь блуждали бы по улицам. Ведь лазарет до сих пор не размещен. Боюсь, что многие раненые так и останутся в подводах до утра.
Заметно вечерело, когда Наташа и Глеб вошли в маленькую комнату казачьей хаты. На покрытом цветною скатертью столе шипел самовар и лежали куски нарезанного хлеба и другой снеди. Под образами, на широкой деревянной кровати, лежал Коля. Его воспаленные, выражавшие нетерпение глаза были устремлены на дверь. Он сильно похудел и осунулся.
— Ну слава богу! Наконец-то! И куда это вас носило? За это время десять раз можно всю станицу взад - вперед объездить.
— Полно-полно старый ворчун. Я вот вам брата привела, а вы все сердитесь. Выпейте-ка молока, — продолжала Наташа, наполняя стакан.
— Не хочу молока, — забрюзжал Коля.
— Ну коли так, я сейчас пойду в лазарет. Пусть к вам назначают другую сестру, а я больше не могу.
— Ну не сердитесь. Не буду. Давайте ваше дивное молоко.
— Вот, умница. Паинька. Пейте же.
— Фу, какая гадость, — морщился и гримасничал Коля, но стакан все же опорожнил.
— Вот у нас вечно такие разговорчики, — жаловалась Наташа. — Как что-нибудь съесть или выпить — целый бой разыгрывается. Ну-с, Глеб Николаевич, жалуйте к столу. Вы, поди, с утра ничего не ели.
— Некогда было. Все время в бою. Как вышли утром из Лежанки, так вот до самого вечера.
— А как ваша молодежь? Не слишком устают? Не ропщут?
— Что вы! Какой там ропот? Все со смехом да с прибаутками переносят. Никакая усталость их не берет. А ведь многие устают смертельно. Еле бредут под конец. У многих ноги до ран натерты. А все нипочем. Зубоскалят. Сами над собой подсмеиваются. А в бою Не налюбуешься ими. Рвутся вперед. Единственное, что страшит нас всех, так это быть раненым или, еще хуже, живым в плен попасть. Вы знаете, с мыслью о смерти все мы сжились. Она не пугает. А очутиться на обозной подводе — это действительно кошмар. Ухода-то ведь почти никакого. Голодно, холодно. А самое главное, что каждую минуту обоз может быть захвачен красными. Мы то знаем, что на его охрану частей не хватает. Иногда бывает, что все части в бой втянуты, а обоз на Николая Угодника оставлен. Вот это больше всего пугает.
— Ух! Как у вас хорошо. Тепло, — отодвигая стакан, закончил он.
— А еще чайку?
— Нет. Благодарю вас. Я и то с голодухи почти весь самовар выпил.
— Ну тогда помогите сделать перевязку.
— Опять турунды? — застонал Коля.
— Что делать, Николай Николаевич. Без них никак нельзя.
— Нет. Нет. Нет. Сейчас я ни за что не дам себя мучить. Лучше утром. Если сейчас, то ведь я всю ночь не засну.
— Полно-полно, Николай Николаевич. Если сегодня не переменить турунд, у вас температура подымется. Лихорадка начнется. Да кто вы в самом деле — девочка или мужчина? — топнула она ножкой. — Сами отлично знаете, что сделать перевязку необходимо сегодня. Я и так два дня как не меняла турунд. Глеб Николаевич, приподнимите его за плечи.
Началась перевязка. Измученное, перекошенное болью, осунувшееся лицо брата вызвало прямо физическое страдание Глеба. Поддерживая его, он ощущал тошноту и головокружение и боялся потерять сознание. Между тем проворные пальчики Наташи быстро и умело делали свое дело.
— Скоро ли? Скоро ли? — шептали побелевшие губы Коли.
— Конечно. Уже кончено, — ободряющим голосом наконец произнесла Наташа. — Вот только забинтую и все. Глеб Николаевич держите компресс. Прикладывайте. Выше. Выше, — командовала она. — Теперь опускайте. Вот и готово.
Коля впал в забытье.
— Пусть себе спит. Сон — лучшее лекарство. А когда в поход? Вы не знаете, Глеб Николаевич?
— Точно не знаю. Мне приказано быть готовым к шести утра, — отвечал Глеб, натягивая шинель.
— Куда же вы так рано?
— Устал я, Наталья Владимировна. Надо отдохнуть перед походом. Не дай бог еще скисну, а мне надо быть бодрее и тверже других. Все-таки начальство, — улыбнулся он, пожимая ее руку.
Маленькая лампада чуть освещала комнату. Подостлав шинель, прямо на полу дремлет Наташа. Проводив Глеба, она еще долго сидела около раненого, стараясь успокоить его расходившиеся нервы. Лишь только он задремал, она повалилась на свою подстилку и моментально заснула. Забыта грязная станица. Чародей Морфей перевес ее в шумную и блестящую Москву. Видит она себя сидящей за партой в большой аудитории курсов. Кругом подруги. Знакомый профессор, расхаживая взад и вперед, что-то рассказывает монотонным голосом.
— Что он говорит, — старается вникнуть в его речь спящая Наташа.
Между тем профессор остановился против нее и все так же монотонно продолжал:
— Очень жаль Колю. Он такой славный и так сильно страдает. Но уж очень капризен. Может быть, от болезни, а может быть, это характер у него такой. Вот Глеб — другое дело. Не правда ли? Как он заботлив к Коле и к вам. К тому же он очень храбр. Вы заметили, как хладнокровен в бою? А как его все уважают за ум. Нет. Положительно Глеб мне нравится.
Профессор прошелся по аудитории и снова остановился против Наташи.
— И как это вы, Наташа, попали в такую дикую обстановку. Сидели бы здесь, в Москве. Слушали бы мои лекции. Учились бы. Так ведь нет же. Бог знает куда и зачем вас понесло. Хорошо, что я вас нашел и вернул на курсы.
Все рассказываемое в этой книге — правдивая запись пережитого и выстраданного. Сами большевики подтвердили описанное тут в своих газетах за июнь-июль 1927 года и в особой брошюре — «Белогвардейский террор против СССР».* * *В начале июня 1927 года группе белых партизан РОВС во главе с капитаном Ларионовым (двумя другими участниками группы были бывшие воспитанники русской гимназии в Гельсингфорсе Сергей Соловьёв и Дмитрий Мономахов) удалось беспрепятственно перейти границу СССР со стороны Финляндии и, проникнув в Центральный Ленинградский партклуб, находившийся в здании по адресу Набережная реки Мойки, д.
Жизненный путь выдающейся русской певицы Надежды Васильевны Плевицкой (1884–1940) завершился поистине трагически. В смертный час рядом с ней не оказалось ни одного близкого человека. Исчезли те, кто ее страстно и нежно любил и кого она дарила своей любовью. Хуже того, от нее отвернулись все, кто многие годы ей рукоплескал, кто искренне восторгался ее талантом, кто плакал, слушая ее голос. Они не простили Плевицкой того, что, стараясь заслужить возможность вернуться с чужбины на родину, она согласилась участвовать в невероятных по изобретательности операциях советской разведки.
Издание представляет собой первую часть автобиографии известного этолога, биолога и выдающегося популяризатора науки Ричарда Докинза. Книга включает в себя не только описание первой половины жизни (как пишет сам автор) ученого, но и чрезвычайно интересные факты семейной хроники нескольких поколений семьи Докинз. Прекрасная память автора, позволяющая ему поделиться с нами захватывающими дух событиями своей жизни, искрометное чувство юмора, откровенно переданная неподдельная любовь и благодарность близким доставят истинное удовольствие и принесут немало пользы поклонникам этого выдающегося человека.
Элла Владимировна Венгерова — известный переводчик с немецкого языка, лауреат премии им. В. А. Жуковского. Достаточно сказать, что знаменитый роман Патрика Зюскинда «Парфюмер» в переводе Э. В. Венгеровой был переиздан десятки раз. Ее «Мемуарески» — это воспоминания о детстве, школьных и студенческих годах, о работе в Библиотеке иностранной литературы, в НИИ культуры, в издательстве «Искусство» и РГГУ. Но книга Венгеровой не обычная семейная сага на фоне истории, как это часто бывает, а искренняя, остроумная беседа с читателем, в том числе о творческой работе над переводами таких крупных немецких писателей, как Петер Хакс, Хайнер Мюллер, Георг Бюхнер, Эрик Мария Ремарк и многих других.
К юбилею создания легендарной группы! Rolling Stones представляет новую книгу, которая станет идеальным подарком для верных поклонников группы. Песни, которые стали историей, музыка, которая знакома каждому. Взгляд изнутри — это уникальная возможность оказаться в закулисье вместе с Миком Джаггером, Китом Ричардсом, Чарли Уоттсом и Роном Вудом. Увидеть все глазами счастливчика Доминика Ламблена, который провел 40 лет рука об руку с группой. Сумасшествие в концертном зале «Олимпия» в 60-х, декадентские турне 70-х, туры в поддержку легендарных альбомов «Exile On Main Street» и «Some Girls» — Ламблен видел абсолютно все! Более 100 уникальных, ранее не публиковавшихся фото из архива автора и ранее не рассказанные истории из личной жизни музыкантов.
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷ Бригитта Хаманн (1940–2016) — учёный и автор многих биографий исторических персонажей, вершивших судьбы Австрии и всего мира. Материалы для книги об Адольфе Гитлере и его пребывании в Вене в 1907–13 гг. писательница собирала почти двадцать лет, скрупулёзно исследуя источники и обнаружив целый ряд неизвестных документов. Как утверждает Хаманн, сам характер диктатора сложился именно в годы полунищенских мытарств в столице Австро-Венгрии. В среде музыкантов, поэтов и художников, прославивших Вену начала века, не нашлось места бездарному и завистливому провинциалу Гитлеру.
Авторов представленного сборника объединяет одно – верность Отечеству и любовь к морю.Александр Зернин, старший лейтенант Русского флота, активный участник Гражданской войны в частях генерала Врангеля, описал в своей «повести в рассказах» годы службы на Балтике во время Первой мировой войны.Лейтенант Русского флота Леонид Павлов, прошедший подряд горнило двух жестоких войн, оставил после себя замечательные записки об этих событиях – «Тебе, Андреевский флаг», опубликованные уже после его смерти.
Издательство «Вече» представляет новую серию художественной прозы «Белогвардейский роман», объединившую произведения авторов, которые в подавляющем большинстве принимали участие в Гражданской войне 1917–1922 гг. на стороне Белого движения.В данную книгу включена повесть «Купол Св. Исаакия Далматского» Александра Ивановича Куприна, снискавшего себе натурную славу еще задолго до 1917 года. Повесть явилась пением «гатчинского» периода жизни и творчества знаменитого писателя, в основе повести лежат автобиографические сюжеты, которые Александр Иванович черпал из богатой событиями жизни Северо-западной армии.А.