Ураган - [120]

— Только бы она трудилась, тогда все будет хорошо. Но все-таки тебе следует быть осторожным. Может случиться, что после того, как этот ураган пронесется, она не захочет ни работать, ни жить с тобой. Женщины из помещичьих семей привыкли к праздной жизни.

— Этого она не посмеет, — уверенно заявил Хоу. — Перестанет слушаться — выдеру как следует, а если и это не поможет, выгоню совсем.

Сяо Сян засмеялся:

— Бить нельзя. Нужно убедить, перевоспитать… — И, помолчав, он добавил: — Ну вот, старина Хоу, ты наконец и женился, да и жизнь у тебя много лучше стала. Только не забывай о том, кому мы обязаны.

— Конечно, конечно! — заверил Хоу. — Я от всего сердца благодарю нашу коммунистическую партию. Если бы коммунистическая партия и председатель Мао не провели земельной реформы, я бы так и батрачил до гробовой доски и не заработал бы себе ни грядки земли, ни своего жилья, не говоря уже о жене. Не беспокойся, начальник Сяо. Я не Хуа Юн-си и никогда не забуду о том, кто дал нам новую жизнь.

Услышав эту фамилию, Сяо Сян вспомнил о Хуа Юн-си: «надо бы его проведать», и, распрощавшись с Хоу Длинные Ноги, направился к дому стрелка Хуа.

XX

Было туманно и безветренно; пушистый иней спокойно лежал на ветвях тополей, ивовых изгородях и плетнях из толстой гаоляновой соломы.

Когда начальник бригады, открыв калитку, вошел во двор Хуа Юн-си, две белые гусыни испуганно бросились прочь, а гусак, вытянув длинную шею, угрожающе загоготал и вразвалку, словно важная персона, с достоинством отошел в сторону, показывая всем своим видом, что готов вступить в бой с каждым, кто посмеет к нему приблизиться.

Двор был чисто выметен. За углом дома, вровень с крышей, возвышалась поленница. Посреди двора стояли большие сани, а около корыта ворочалась свинья с пятью поросятами. Бесхвостый петух, взлетев на стог соломы, воинственно прокричал и тут же скатился вниз.

Сяо Сян вошел в комнату. Вдова Чжан стояла возле печи. Клубы пара, похожие на белый дым, вырывались из-под крышки котла и заволакивали всю кухню. Хозяйка небрежно кивнула вошедшему, взяла ковш и отправилась за водой.

Хуа Юн-си вышел навстречу гостю и пригласил его на кан. Он стал совсем неразговорчивым и только глуповато улыбался, попыхивая трубкой.

В новом переделе земли Хуа Юн-си совсем не принимал участия. Люди ходили на собрания, обмеряли землю, а он, съездив на своей корове за дровами, сиднем сидел дома. Когда же за ним заходили и звали на собрание, он намеренно начинал ругаться с женой, показывая, что ему сейчас недосуг.

Как-то раз Чжан Цзин-жуй, встретив его на улице, спросил:

— Почему не ходишь на собрания?

— Ах… — вздохнул в ответ Хуа Юн-си. — Что вы, на самом деле? Разве можно все важные дела сваливать на нескольких человек? Пусть другие пока поработают. Мне, брат, не разорваться… — и со смущенной улыбкой пошел дальше.

Накануне Нового года при разделе мяса и пшеницы люди, вспомнив о его заслугах в боях с бандой Ханя-седьмого, выделили ему столько же, сколько и другим беднякам. Хуа Юн-си стало совестно. Он решил отказаться от своей доли и на вопрос жены, почему он не идет за продуктами, заявил:

— Если награда получена незаслуженно, она горька. Да нам с тобой и своей муки хватит.

— Но ведь так положено, — с недоумением возразила жена. — Отчего же не пойти и не получить? Я думаю, во всей деревне ты один такой дурак…

И не добавив больше ни слова, она взяла корзинку, отправилась в крестьянский союз и получила все сполна.

Хотя стрелок Хуа почти ни в чем не перечил жене, их мнения все же во многом расходились. Он, например, точно отличал свое от чужого. Она же имела другое понятие, считая: мое — это только мое, но и в чужом тоже есть моя доля.

Подчинившись сильному и решительному характеру жены, стрелок Хуа в конце концов стал послушно выполнять ее требования.

Однажды Го Цюань-хай заметил по этому поводу следующее:

— Наш старина Хуа сделался совсем ничтожным человечком. Он до того дошел, что и на мужчину перестал походить.

По характеру своему вдова Чжан совсем не походила на жену Хоу Длинные Ноги. Ли Лань-ин была робкой и уступчивой и делала все, что говорил ей муж. Работая с утра до ночи, она знала лишь свое хозяйство и в мужнины дела никогда не вмешивалась. Поэтому Хоу был в своем доме полным хозяином.

Вдова Чжан, напротив, была женщиной смелой, напористой и острой на язык. Переспорить ее Хуа Юн-си не мог и всякий раз, как только между ними возникали ссоры, терпел поражение. Она не позволяла ему уходить из дому и встречаться с людьми даже тогда, когда у него не было дел по хозяйству, и какие бы важные события ни происходили в деревне, супруги Хуа не интересовались ими.

Правда, в начале семейной жизни Хуа Юн-си пытался проявлять самостоятельность и ежедневно ходил в крестьянский союз, мало думая о домашних делах. И как только у жены не оказывалось сухих дров, а сырые дрова дымили, она, едва муж переступал вечером порог дома, накидывалась на него с бранью:

— Тебе кто больше нужен? Семья или крестьянский союз? Если крестьянский союз — пусть он кормит и тебя и твою семью. Другие женщины выходят замуж, чтобы мужчина кормил, одевал и заботился о них, а я, горемычная, вышла за тебя, чтобы ты шлялся где-то да ничего не делал для семьи! Придется мне, видно, найти любовника, который бы содержал и меня и тебя.