Упущенный шанс - [14]

— Так суждено, — промолвила она пророческим тоном.

— Ты что, и об этом знаешь?

— Угу, — подтвердила она, начиная злиться на его тупость. — Пойди, приведи его.

— Еще чего! Так я тебе его и привел! — воскликнул юный полководец.

— Глупенький, ведь за это он при дележе добычи щедро вознаградит тебя.

— Мне ничего не нужно, кроме тебя! — с горячностью заявил Аякс.

— Да зачем я тебе? Чтобы предсказывать дурные вещи?

— Но ведь совсем недавно ты предсказала мне не такую уж дурную вещь, усмехнулся Аякс, подмигнув ей.

— Для тебя, может, и не дурную, но богам это могло не понравиться.

— Тогда давай еще раз, если так или иначе ты…

— Нельзя. Афина разгневается.

— В первый раз не разгневалась же.

— Она покарает тебя, предупреждаю… — в очередной раз попыталась отговорить его Кассандра.

Однако Аякс, взревев так, как не ревел на поле боя, пугая врагов, набросился на нее и изнасиловал почти по-настоящему, что понравилось Кассандре гораздо больше, но она осталась непреклонной. Когда Аякс, потный и довольный собой, самоуверенно крикнул: «Эй, богиня, теперь ты можешь покарать меня!» — Кассандра пугающе-спокойно заметила:

— Не спеши, ибо это уже предрешено.

— Ты что это — серьезно?

— Серьезно, милый, серьезно.

Молодой герой поспешно стал застегивать многочисленные ремешки боевых доспехов.

— Постой, — подумав, сказала Кассандра. — Ты проводишь меня к Агамемнону. Скажешь, что взял меня в плен, чтобы сделать ему подарок. Так будет лучше для тебя.

Она переоделась в новую, несмятую тунику и поправила волосы.

— А его Афина покарает? — спросил юный герой, с суеверным страхом наблюдая за движениями ее тела.

— Покарает, — равнодушно ответила она.

— Тогда я отведу тебя! — обрадовался Аякс.

Принципал объединенных. греческих сил Агамемнон принял их в своем царском шатре — он примерял парадные одежды, готовясь праздновать победу. Хотя его курчавая бородка была сильно тронута сединой, а доспехи с трудом скрывали солидное брюшко, он был полон сил, держался гордо, самоуверенно и истинно по-царски. С таким мужем не пропадешь.

Выслушав доклад юного Аякса, он сдержанно поблагодарил его и обещал учесть его старание и храбрость в бою. Видимо, слухи о проклятии, довлевшем над ней, дошли и до него, поскольку Агамемнон нисколько не обрадовался подарку. Заметно это было и по его обращению с ней.

— Дорогая Кассандра, — холодно произнес он.

Вспомнив о своем происхождении, Кассандра с царственной властностью прервала его:

— Нам следует поговорить наедине, государь!

Дерзкое поведение пленницы смутило Агамемнона. И хотя ему совсем не улыбалось в одиночку решать судьбу царской дочери, делать было нечего, так как Аякс поспешно и с нескрываемым облегчением выскочил из шатра, не дожидаясь приказа царя.

— Милая девушка, — все так же холодно начал было царь Микен.

— Волею богов я уже не девушка, — снова не дала договорить ему дочь Приама, которая, по-видимому, вообще не умела держать язык за зубами. Слава богу, она не пустилась в подробности.

Агамемнон окончательно стушевался:

— Раз такое дело… то есть, я хотел сказать — это твое личное дело… — Он вдруг разозлился на свою растерянность и уже совсем не царственно воскликнул: — Ладно, скажи лучше — что мне делать с тобой? Ты ведь все-таки дочь Приама, черт бы тебя побрал!

Кассандра остановила его пророческим взглядом.

— Ты оставишь меня у себя.

— А-а-а, нет уж, уволь! Этому не бывать, — заметался Агамемнон по шатру. — И так ходят разговоры, что я присваиваю большую часть добычи. Да еще эта история с Брисеидой и Ахиллом…

— Неужели я тебе не нравлюсь? — кокетливо спросила она.

— Нравишься, но… Да и слава о тебе худая идет.

Кассандра вспыхнула, гневный румянец сделал ее еще привлекательнее.

— Ты слышишь, что говоришь, Агамемнон? О какой худой славе может идти речь, если свой дар я получила от самого Аполлона? Молись, чтобы слов твоих не услышал Солнцеликий!

Агамемнон испуганно взглянул на потолок.

— Да ведь я…

— Ладно, будем считать, ты этого не говорил, — великодушно простила его Кассандра. — Я остаюсь у тебя. И не вздумай тащить за собой других рабынь, иначе Клитемнестра убьет тебя.

Уступая ее напору, Агамемнон совершенно не поцарски пробормотал:

— Что, такова воля богов?

— Да.

— Скажи еще что-нибудь. Какую судьбу уготовили мне боги?

Набравшись духу, Кассандра впервые в жизни сознательно соврала. Это оказалось совсем не так трудно, как думала Кассандра, поскольку боги ничего определенного не сообщили ей ни об Агамемноне, ни о ее собственной судьбе.

— Ты будешь очень счастлив со мною. Твое царство станет богатым, народ твой будет жить в мире. В великих почестях ты доживешь до глубокой старости.

Подобные пророчества можно было услышать от любой цыганки на городском рынке, но за время уединенной жизни Кассандра поняла, что правда ничем другим не вознаграждается, кроме неприятностей и одиночества. Она убедилась, что жители Трои не верили ей не из-за мнимого проклятия, а потому что люди вообще не любят, когда им предсказывают неприятности.

Даже сами видя перед собой безрадостное будущее, — ведь только дураки могли не понимать, что Троя не выдержит осады! — они ужасно злятся, когда кто-то говорит им об этом, и бессознательно отказываются верить, чтобы хоть как-то успокоить себя.