ЭКСПЕРИМЕНТ В ДЕТЕКТИВНОМ ЖАНРЕ
Я не из тех сентиментальных или суеверных авторов, которые, привязавшись к какой-либо машине, могут пользоваться ею всю жизнь. Мне доводилось работать с писательскими компьютерами прошлых поколений, и я не боюсь, как некоторые, что смена компьютера приведет к смене стиля, поскольку не могу согласиться с тем, что собственный стиль — это один и тот же жанр, одна и та же тональность и один и тот же язык на протяжении всей жизни. Мне лично наскучила бы такая манера письма. И все же сейчас, сидя перед своим новым компьютером, я пребываю в смятении и пытаюсь убедить себя, что моя растерянность вызвана проблемами чисто технического характера. В компьютерах предшествующих поколений задания вводились с клавиатуры видеотерминала, а мой новый компьютер — говорящий. Следовательно, руками мне делать нечего, а они привыкли заниматься то одним, то другим, поправлять текст, который известное время оставался на экране и только потом отправлялся на печатающее устройство. Теперь они держат толстенное руководство по работе с компьютером и заметно подрагивают от волнения.
Нужно отдать должное его создателям: у нового компьютера прекрасный дизайн, он более компактен и занимает в кабинете меньше места. Тем самым он оставляет автору больше пространства для прогулок по кабинету в то время, пока сочиняется его произведение. Если верить рекламному проспекту, он напрямую связан с Центральным информационным банком, с Национальной библиотекой, а через них — с основными вместилищами научных данных во всем мире. Таким образом он освобождает мозг писателя от бремени необходимых ему «по долгу службы» знаний — компьютер знает все, что положено знать писателю. Кроме того, в проспекте сказано, что в блоке памяти игрового автомата, который отвечает за создание сочинения, содержатся все произведения мировой литературы. Они служат ему для сравнения и корректив, поэтому на практике он не может скопировать ни одной ситуации, то есть создать нечто не оригинальное.
В этом-то я сильно сомневаюсь, рекламой попахивает, но и не беспокоюсь, поскольку у меня совсем иной взгляд на эти вещи. Подлинная оригинальность состоит вовсе не в неповторимости какого-либо сюжета или ситуации — весь вопрос в том, что ты с их помощью пытаешься выразить. Трудно вообразить что-либо банальнее любовного треугольника в «Анне Карениной», но мы и теперь считаем эту книгу одним из самых великих романов.
В сущности, — и я это уже осознаю, — больше всего меня смущает необходимость беседовать с ним.
Правда, современный человек привык общаться с компьютерами: благодаря им сегодня осуществляется доставка товаров на дом, заказываются билеты на самолет или в театр. Но в этих случаях речь идет о вещах элементарных, а мне, наверное, придется словесно формулировать невыразимое — творчество есть творчество, сколько бы там ни развивалась техника. Видимо, поэтому у меня так нервно подрагивают руки, словно пытаясь спросить: «А нам-то что делать? На протяжении всей человеческой истории мы принимали деятельное участие в создании всех видов искусства, а тут вдруг — вы свободны, вы больше не нужны…» Признаться, боюсь, что они правы.
Но ведь наверняка прав и Союз писателей, призвавший нас перейти на новые компьютеры.
Сегодня общество, говорилось в его обращении к нам, перестало относиться к таланту как к чему-то иррациональному, как это было раньше, когда люди мирились с его непознаваемостью, что выражалось, в частности, в поговорке «Неизвестно, из-под какого тернового куста выскочит заяц», то бишь талант.
Сегодня обществу нужно точно знать-из-под какого куста, какой заяц и когда именно выскочит. Более того: оно стремится обеспечить такие условия, чтобы заяц выскакивал из-под каждого куста…
В сноске разъяснялось, что такое «терновый куст», поскольку в результате коренных изменений, наступивших в природе, растение это больше не встречается. Это был невысокий кустарник, произраставший на самых бедных почвах, с острыми шипами-колючками и черно-синими, терпкими плодами, употребление которых грозило запором. О том, почему народ считал сей колючий кустарник с невзрачными плодами колыбелью талантов, наука пока умалчивает; очевидно, в этом сказалось старое заблуждение. Нынешнее положение вещей свидетельствует о прямо противоположном. Все молодые, да и не такие уж молодые таланты, чьи имена постоянно находятся в центре внимания нашей литературной критики, почти без исключения вышли из богато обставленных домов людей с высоким общественным положением, а это лишний раз со всей убедительностью доказывает, что более благоприятные социальные условия порождают более заметные таланты — при чем же тут какие-то терновые кусты? Совершенно естественно поэтому, чтобы новые, более совершенные компьютеры выдавали и более качественную продукцию.
Уповая на это, пытаюсь подавить свою робость перед ним. В качестве фабричной марки дизайнерам пришла в голову мысль нарисовать вокруг двухрецепторных линз голову совы, поэтому они наблюдают за мной как настоящие совиные глаза. В проспекте сказано, что сова считалась в древности символом мудрости и одновременно символом литературы. Все это бы ладно, но когда такая сова начинает разглядывать тебя в упор, как-то теряешь уверенность в собственной мудрости. Что бы ему поручить для пробы пера? Что-нибудь совсем простенькое — так, для проверки работы и еще для того, чтобы поупражняться в общении с ним.
