Упрямец. Сын двух отцов. Соперники. Окуз Годек - [40]

— Кто это? — спросил Карягды.

— Спасибо, брат…

— Мухот?

— Он самый.

— Идти можешь? А то понесу.

— Зачем? Ничего со мной не случилось. Суп-то был остывшим. Пошли! Только, куда теперь, а?

Карягды указал в темноту.

— Видишь?

— Вижу.

Мухот увидел телефонный провод.

— Если видишь, то понимай… Провод доведет нас до командного пункта.

— Понял, брат!

Они прошли метров тридцать. Разветвление. Землянка. Чей-то окрик:

— Хальт!

Углубление в стене траншеи, и там часовой, один. Бесшумная схватка, в результате которой душа часового, как говорится, ушла на базар.

Потом ступеньки…

Они тихонько спускаются, а там — дверь, и с автоматами наготове они ее открывают.

— Поднимите руки, а не то смерть!

Они сказали это по-туркменски. Не по-русски, не по-немецки, а по-туркменски. Он поймет, немец, поймет, а не поймет…

Четыре руки взлетели кверху. Тотчас же они были связаны, эти дрожащие лапы двух носатых и тощих фрицев, сидевших за водочкой.

Мухот пальцем указал на дверь.

— Марш!

Вскоре зеленая ракета взлетела в небо. Это был условный сигнал, давший знать командиру разведки, что захвачены именно офицеры. И раньше, чем разведчики вернулись домой, уже было известно, что они возвращаются с победой.

Десять гитлеровцев было убито, четыре взято в плен, среди них два офицера, — таков был результат операции. И это был замечательный результат, о котором узнал весь полк.

Разведчики спали до полудня следующего дня. Во время обеда они вдруг услышали хорошо знакомый голос. Майор Краснов, они услышали, хвалит разведчиков… Все выскочили из землянок.

— Молодцы! — говорил майор Краснов. — Молодцы! И знайте: ваша честь — это честь батальона, дивизии!

Он пожал руки всем разведчикам. Мухота и Карягды он вывел за руки перед остальными и сказал:

— Я их знаю, туркмены. Это львы!

Он обнял обоих. И когда он их обнимал, то носки его сапог почти не касались земли.

— Ну и рост, а? — сказал майор. — Здоровенные парни!

Все засмеялись. И еще раз все засмеялись, когда майор подтянулся к Мухоту, чтобы его поцеловать. Мухот нагнулся, иначе майор и не достал бы до его щеки.

Майор расцеловал Мухота, расцеловал Карягды. Мухот застенчиво улыбнулся, а на душе Карягды стало так хорошо, что он даже почувствовал влагу на глазах.

— Обнимитесь! — сказал майор.

И соперники обнялись.

— Поцелуйтесь! — сказал майор.

Мухот крепко обнял Карягды и поцеловал его в лицо, мокрое от слез. Карягды еще крепче ответил ему. И когда они стояли, обняв друг друга, майор обнял их обоих сразу. В это мгновение они, враждовавшие столько лет, стали одной душой, их сердца слились в одном пламени дружбы. Только на фронте рождается это пламя, только на фронте знают, что такое истинная и нерушимая дружба.

Еще не пройден путь войны, еще много трудов и лишений впереди… Коричневая чума, сорвавшийся с цепи бешеный бык еще топчет земли миролюбивых народов, разрушает здания, насилует женщин. Если не сломить ему хребет, он не устанет свирепствовать. Дотла нужно уничтожить коричневую чуму. Не щадя своей жизни, каждый, в ком бьется человеческое сердце, должен бороться против чудовищного зла, терзающего человечество.

Так думал Карягды, когда стоял рядом с Мухотом перед строем разведчиков. То, что он сегодня ночью спас от смерти человека, который ему был соперником, и то, что теперь ему этот человек стал другом на всю жизнь, так сильно потрясло его, что рыданья готовы были вырваться из его груди.

И вспомнил он также письмо Дурсун. Только недавно пришло это письмо. Дурсун! Дурсун! Она называла его милым в этом письме. Она называла его «Джан». «Не беспокойтесь, писала она, об ауле. Он стал как цветник, наш аул. Только вас не хватает, друзья! Возвращайтесь с победой. О, как вы удивитесь! Сколько винограда уродилось, сколько дынь и арбузов! Вдвое больше рождает теперь нам земля. И это все для тебя, для товарища. Все для вас, для фронта делаем мы, все! Трудимся день и ночь, наши украшения отдали мы фронту. И никто ни о чем не жалеет… Все для вас, для победы! Мы всем колхозом собрали деньги на танк. Если этот танк окажется вблизи тебя, стань его водителем, милый… Бей, уничтожай фашистов, чтобы им не захотелось еще раз попробовать… Желаю им быть разрубленными на части, этим гадам! Делай это ты, мое счастье! Твои старики живы и здоровы, и семья Мухота тоже. Передай мой привет Мухотджану! До свиданья, будьте оба здоровы, возвращайтесь с победой… Мы смотрим, смотрим на дорогу, по которой вы придете…»

Еще раз майор поцеловал двух храбрых туркмен и сказал также майор, что он представит их к награждению орденами.

Расстояние в 10 метров

Все говорило о том, что готовится наше наступление. Весть об окружении у волжской твердыни целой германской группировки еще выше подняла боевой дух войск.

В ночь на двадцать пятое января началась артподготовка. От пушечных выстрелов, от разрывов мин и авиабомб тряслась земля. Казалось, все лицо мира окутано дымом, пылью, туманом. Когда оборона противника была взломана огнем с земли и с воздуха, пришла очередь пехоты.

Батальону, в котором состояли наши герои, было приказано захватить большой укрепленный пункт на берегу Дона.

Батальон стал наступать с трех сторон. Несколько часов длился яростный бой, и оборона немцев была прорвана. Наши бойцы вошли в село. Это было первое село, освобожденное в этом наступлении.