Упреждающий удар - [26]
- Проститься-то хоть дайте с белым светом, изверги! - выкрикнули из толпы. - Пусть с миром, с людями простится!..
Воевода кивнул: "Пусть..."
Пантелея отпустили. Он как бы очнулся: выпрямился, повернулся лицом к народу и страшным, ревущим голосом закричал:
- Не богоотступник я, православные!.. Не грешен пред вами, - бох меня так примет, - закрестил бледное, мокрое от слез лицо, заозирался, моля глазами толпу.
Послышался зычный мужской голос:
- Отпусти!..
Несколько глоток повторило.
Константин Юрьев шевельнул закаменелыми плечами, крикнул:
- Кончай быстрей!..
Три палача-воя начали плечами подталкивать разбойника к округлому отверстию на льду. Пантелей, крестясь, пятился. Остался еще шажок - и... Он резко повернулся и глянул: чистая прозрачная голубоватая вода - до краев устья проруби, - дышала: поднималась, опускалась - ждала; свежесколотый лед сверкал, блестел под водой, как драгоценный алмаз, и почудилось в этой красоте что-то райское; но вглядевшись дальше, в черную глубь воды, отшатнулся - только теперь поверил в свою неминуемую смерть, до этого еще на что-то надеялся, обернулся к палачам...
Он бы с радостью умер в бою, но так умирать не хотел, и Пантелея не узнали: на лице не осталось и следа слабости, слез. Стоял грозный, готовый на борьбу муж, и палачи подались чуть назад, когда взмахнув окованными руками, со страшным гневным лицом шагнул он к ним.
- Хотите убить за то, што я поднял людей на поганого боярина, изжил со свету татарского подстилку со своим семенем?!
Тогда еще не понимал, счас только понял, - ревел натужный голос над берегом, дальним лесом, - што все бояре такие же... Православные! Бох все поровну дал. Мы сами должны поделить земли, леса, воды - все это общее и должно быть у тех, кто здесь работает, живет... Толстобрюхие и задастые отняли неправдой и хитростью богом даденное, закабалили нас и чванятся тем, што обманули свой родной народ... Чем лутше татар?! - Пантелей стряхнул с глаз отливающие золотом волосы...
У Константина Юрьева, как от боли, косило лицо. Бояре перепуганные шептались. Толпа грозно шумела, давила, пытаясь прорваться.
Только подвойский ватаман Игорь Голубов был спокоен. Не торопясь, подошел к растерявшимся палачам, - что-то сказал. Те, как будто этого и ждали - прыгнули на Пантелея, сбросили в воду. Тело разбойника, подняв радужный веер брызг, скрылось в проруби.
Игорь Голубов заглянул в закипевшую пузырями воду и не спеша отошел от места казни.
Толпа ахнула, на миг притихла, а затем закрестилась, зашелестела подобно осиннику под ветром, шепча молитвы.
Дьяконы махали кадилами, ревели по-бычьи - отпевали утопленника...
Тем временем к проруби тащили следующего: Митяя Свистуна, - яростно кричащего и отбивающегося, но со свечою в руках...
...То, что это зять, Митяй, которого Аким Белый не видел и о котором не слышал уже два года, считая убитым, он понял только сейчас. Обрадовался, заулыбался: "Живой"... - Но тут кто-то из мужиков зло выругался, поддал Акиму оплеуху:
- Што рот-то до ушей натянул?! Видишь - топить его ведут!..
"Што ж это я радуюсь? - ум потерял!" - ужаснулся Аким и, не помня себя, - откуда сила взялась, - работая ногами, руками, где и головой, рыча, рванулся... Знал - не успеет, но не хотел верить...
Из проруби вынырнула седая голова - глаза рыбьи - выпучены, безумные, - хватанула ртом воздух, заорала:
- Дайте подышать!.. Пожить!.. А, а, а!..
Онемели, оцепенели все; только слышно, как барахтается, борясь с течением, захлебываясь в холодной воде, голова, безумно-жутко тянет: "А, а, а!" - и как дьякон, бегая вокруг проруби, гулко бьет кадилом голову, крестится, испуганно бормочет: - Сгинь, нечистый дух!.. Сгинь!.. - угли сыпались из чадящего кадила в воду - зло шипели. Толпа, наконец, очнулась, рявкнула и двинулась на лед, тесня воев, бояр с воеводой к проруби...
Игорь Голубов выхватил меч, подбежал к воям:
- На копья!..
Лес копий впился в людей и, уронив несколько человек на лед, возвратил толпу на место...
Андрей Воронцов повернулся к воеводе - глаза синие - и что-то сказал. Константин Юрьев тряхнул головой:
- Велю отменить! Видит бог, не могу я до конца быть твердым... - последние слова - шепотом; перекрестился, глядя на весеннее небо. Московский боярин облегченно вздохнул...
Конец этого тяжелого дня Константин Юрьев решил провести дома. Позвали и старших детей: Егора и Владимиру - со своими семьями. Сходил с Егором, с зятем и с пятилетним сыном Юриком в мовницу. Женщины с внучатами тоже помылись. И вот сидит он за длинным дубовым столом, рядом жена, дети, внуки - уютно, покойно, хорошо стало на душе!
Красные лучи заходящего солнца, пробившись сквозь слюду квадратных небольших окошечек, заполнили просторную гостиную палату теплым праздничным светом.
Вкусно пахло едой, травами. Пьют горячий сбитень, заваренный на душистых лесных травах, едят рыбий пирог - пост: ни мясо есть, ни мед пить нельзя.
Уля, блестя черными маслянистыми глазами, то и дело вскакивает, бежит на кухню - она сама потчует, и это ей в большую радость.
Константин Юрьев заглянул в темно-бархатные, полные бездонного счастья любимые глаза жены и молча грустно улыбнулся, задумался...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Роман о небольшом издательстве. О его редакторах. Об авторах, молодых начинающих, жаждущих напечататься, и маститых, самодовольных, избалованных. О главном редакторе, воюющем с блатным графоманом. О противоречивом писательско-издательском мире. Где, казалось, на безобидный характер всех отношений, случаются трагедии… Журнал «Волга» (2021 год)