Упражнения в английском стиле, или Убийство в «Вудроу-хаусе» - [55]

– Ужас-то какой, а? – с легко читаемым восторгом спросил он.

Мэтра Симмонса этот восторг покоробил, поэтому он ничего не ответил, лишь пожал плечами. Но таксиста было уже не остановить:

– В наших краях такого давненько не было! Ну, бывает, конечно, что в пабе подерутся или соседи морды друг другу начистят, но чтоб прям утопить, да в таком доме! Мне как сказали, я не поверил! А вы нотариус, небось?

Мэтр Симмонс несколько удивился его проницательности и кивнул в знак согласия.

– Завещание едете показывать, да? – продолжал таксист.

Мэтр Симмонс снова промолчал. Признать очевидное ему мешала приверженность к хранению секретов, пусть даже эти секреты таковыми уже не являлись. Поэтому он проигнорировал вопрос и сказал:

– По моим подсчетам, мы прибудем минут через 5?

– Да почти приехали, – отозвался таксист, – сейчас на пригорок, а с него и поместье уже видать. Красиво там как! Я каждый раз думаю, во что оно стало г-ну Марку и сколько стоит его поддерживать в таком состоянии. Это ж я и цифр таких не знаю! – засмеялся он.

Мэтр Симмонс точно знал эти цифры, поэтому слегка улыбнулся и снова промолчал. Они въехали на холм и через лобовое стекло он увидел далеко внизу отходящую вправо грунтовую дорогу, ведущую в усадьбу. Несколько веков назад одному из владельцев пришла в голову мысль по обеим ее сторонам посадить дубы, которые теперь превратились в огромные деревья, кроны которых почти смыкались высоко в небе над автомобилем.

Машина на приличной скорости проехала через открытые кованые ворота с четко выделяющимися вензелями бывших владельцев в виде двух перекрещенных букв «М», которые так нравились владельцу нынешнему, что он даже не подумал о смене, и плавно заскользила по широкой подъездной аллее. Мэтр Симмонс, как всегда, с удовольствием отметил царивший здесь порядок – подстриженные газоны, ухоженные гравийные дорожки, на всем лежал отпечаток заботы и ухода.

Таксист затормозил перед каменным крыльцом, прямо напротив ступеней, ведущих ко входу. Нотариус расплатился и вышел. Вверху лестницы он увидел одинокую фигуру и почти сразу узнал в ней Роберта, отца Марка, хотя последний раз они встречались несколько лет назад. Тот стоял в задумчивости и рассеянно смотрел словно сквозь него. Нотариус деликатно покашлял и стал подниматься наверх по ступеням. Роберт моргнул, отгоняя печальные мысли, и протянул подошедшему нотариусу руку. Они обменялись приветствиями, и мэтр Симмонс выразил надлежащие в таких случаях соболезнования.

– Хотите позавтракать, Корнелиус? – спросил Роберт. – Или сразу перейдем к делу?

– Я предпочел бы сразу начать, – ответил юрист.

Несмотря на многолетнюю практику оглашения завещаний, он чувствовал себя неловко и не любил затягивать эту процедуру. К тому же, по опыту он знал, что безутешные родственники, порой обманутые в собственных ожиданиях, ведут себя не слишком цивилизованно, и хотел успеть ретироваться до начала активных боевых действий в виде обвинений, упреков и претензий как к покойному, так и к оставшимся в живых.

– При оглашении будет присутствовать полиция, – негромко сказал Роберт.

– Я понимаю, – кивнул нотариус.

Они прошли в гостиную, в которой уже находились члены семьи и старший инспектор с сержантом. Мэтр узнал новую жену Марка, Анну, его первую жену Марго, рядом с которой сидел, по всей видимости, ее второй молодой (даже чересчур молодой на его вкус) муж. Когда они вошли, нотариус скороговоркой пробормотал слова приветствия и соболезнования, подошел к высокому столику, и, достав из портфеля бумаги, откашлялся и начал читать.

Завещание было простым. Марк оставлял дом, компанию и большинство своих средств их с Анной трехлетнему сыну Леопольду Бартону, своему единственному ребенку. Все это получить он должен будет по достижению совершеннолетия. Анна получала права опекуна, вторым опекуном назначался Роберт. Оба они имели значительную долю в имуществе, которая после их смерти в свою очередь переходила Лео.

Своей первой жене Марго Марк завещал 10-ти процентную долю в компании и денежную компенсацию, эквивалентную выплатам акционерам за последние 3 года. Сумма озвучена не была. Услышав это, Тео задумался – предстоит уточнить, завещал ли Марк Марго большие деньги, или это просто жест, который ничего не значит. И почему «компенсацию?» Вдруг он услышал свое имя и удивился – Марк оставил ему мотоциклы. Это было приятно, Тео даже растрогался немного – значит, тот его не ненавидел, как ему все чаще казалось в последнее время.

Некой Роберте Лотан, приживающей во Флориде, США, причитались 5 процентов акций компании и денежная выплата в размере полумиллиона. Услышав это имя, присутствующие члены семьи переглянулись – оно не было знакомо никому. Тео про себя решил после чтения спросить у нотариуса, кто такая эта женщина.

Марго сидела неподвижно и, по своей всегдашней привычке, не проявляла чувств. Лицо ее было похоже на пластиковую маску японского самурая. Даже Тео, которому нравилось думать, что он хорошо ее изучил, трудно было сказать, удивлена она распоряжению Марка или была в курсе все последние годы. Он положил руку на колено Марго и слегка сжал его в знак поддержки. Она никак не отреагировала. Даже не повернула головы.