Упраздненный ритуал - [29]

— Интересно было бы узнать его имя, — улыбнулся Габышев. — Кто это?

— Вы!

— Что вы несете?! — вскочил со своего места Габышев. — Думаете, если вы известный человек, можно так шутить!

— А я не шучу, — угрюмо заметил Дронго, — я вполне серьезно полагаю, что вы стали невольным соучастником преступления.

— Я не хочу вас слушать, — гневно отрезал Габышев, — Игорь был моим другом. Мы с Керимовым знакомы столько лет…

— Вы думаете, убийца не из вашего бывшего класса?

— Не знаю, — крикнул Габышев, — и знать не хочу. Мы знакомы уже много лет. Среди нас нет ненормальных. Мы с Керимовым знали друг друга много лет.

— Рауфа вы тоже знали много лет, — напомнил Дронго.

— При чем тут Рауф? — занервничал Габышев. — Он сам сорвался со скалы. Я видел, как он падал.

— Я полагаю, что вы были с ним рядом, когда он сорвался.

— Не смейте так говорить, — возмутился Габышев. Сказалась многолетняя тренировка, он почти сумел взять себя в руки.

— У нас есть показания одного из ваших товарищей, — устало пояснил Дронго, немного блефуя, — Керимов намеренно ввел следствие в заблуждение. Он заявил, что вы были рядом с ним, тогда как на самом деле вы были около Самедова.

— Это клевета, — спокойно сказал Габышев, — пусть тот, кто вам сказал, подтвердит это в моем присутствии. — Он понял, что, нервничая, сдает свои позиции, и поэтому усилием воли заставил себя успокоиться, снова сел за стол и даже улыбнулся.

— Выдержка у вас неплохая, — заметил Дронго, — держитесь, как нужно. Но я не возьму своих слов обратно.

— Я не убивал Игоря, — выдохнул Габышев. — Неужели вы не можете этого понять?

— Вполне допускаю, что лично вы его не убивали. Но во многом из-за вас произошли эти печальные события. Чтобы выгородить вас, Керимов дал ложные показания, следователи не смогли выяснить точную версию случившегося, да им бы и не разрешили. А вашего товарища Аббасова отговорили приехать ко мне в прошлом году за помощью. Да и в этом, честно говоря, его тоже не пускали.

— Как интересно, — ровным голосом заметил Габышев, — а я ничего не знал.

— Вы ведь знали об убийстве Ларченко и Рамазановой. Должны были догадаться, что они связаны между собой. И вместо того чтобы помочь следствию, вы невольно подставили сначала Аббасова, которому пришлось преодолевать не только бюрократические препоны чиновников, но и ослушаться всесильной контрразведки, войдя в контакт со мной.

— Я действительно ничего не знал, — сказал Габышев, — пожалуйста, поверьте. Я, конечно, догадывался, что может случиться нечто такое, но конкретно ничего не знал.

— Вы работаете одновременно на две разведки, — Дронго не спрашивал, он утверждал, — и поэтому вас так охраняют.

— Мы договорились эти темы не затрагивать, — теперь вскочил со своего места Ахмедов, — давайте не будем говорить про прежнюю службу господина Габышева. Это не имеет к данному расследованию никакого отношения.

— Я занимаюсь бизнесом, — тихо добавил Габышев, — и не понимаю, о чем вы говорите.

— Дело в том, Габышев, что они скрыли не только от меня, но и от вас, одно очень важное обстоятельство. Убийца наносил удары Ларченко и Рамазановой одним и тем же ножом. Вы понимаете? Одним и тем же. Значит, они знали, что действовал один человек. И в обоих случаях почерк схожий. Я думаю, что Ларченко открыл ему дверь только потому, что это был знакомый человек. И Керимова он уговорил прийти на третий этаж. Убийца точно рассчитал, что Керимов придет. Я думаю, что с Рамазановой было немного иначе. Он почему-то не стал представляться, а сразу нанес ей удар по голове, чтобы потом убить. Однако во всех случаях действует один и тот же убийца.

— И Рауфа тоже он столкнул, — вспомнил Габышев, — хотя нет, я стоял рядом. Нет, нет. Рауфа никто не толкал. Мне кажется, он сам поскользнулся.

— Кажется, или вы уверены? — строго переспросил Дронго.

— Сейчас я ни в чем не уверен. Господи, получается, что это кто-то из наших ребят. Но такого не может быть. Леня Альтман, он мухи не обидит. А Фазик Магеррамов, он ведь всегда боялся Игоря. Нет, это невозможно. Игоря все боялись, все уважали, любили.

— Что значит боялись? — уточнил Дронго.

— Он был сильнее всех, — пояснил Габышев, — мы оба спортсмены. Я старался ребят не задирать, а он иногда оттягивался. Но ему все прощали, знали, что он всегда за наших ребят заступится. Нет, никто из них не мог убить Игоря.

— А Раис Аббасов? — вспомнил Ахмедов. — Это ведь он не послушался нас и поехал за Дронго. Странно как-то получается. В прошлом году, когда случилось убийство, послушался, а в этом, еще до убийства, улетел в Москву.

— Может, он передумал, — предположил Дронго, — я бы не хотел, чтобы у вас выработалось определенное мнение. Конечно Аббасов такой же подозреваемый, как остальные, если не более других. Во-первых, именно он приехал ко мне домой. Идеальный способ обеспечить себе алиби. Во-вторых, не прошел проверку на детекторе. И в-третьих, не очень ладил с Керимовым, у них были явно натянутые отношения.

— Ты еще забыл, что в момент убийства он находился в другом месте, — напомнил Вейдеманис, — и когда погас свет, побежал наверх, якобы за племянницей.

— Это как раз легче всего проверить, — вздохнул Дронго. — Убийца наносил удары в шею. Вам не кажется, Габышев, что это может быть человек, знакомый некоторым образом с анатомией. И потому он мог точно попасть в сонную артерию. Вот вам, пожалуйста, и аргумент против Альтмана. А ущербность низкорослого Магеррамова могла компенсироваться агрессивностью. Разве такого не может быть?