Упраздненный ритуал - [23]

— Что вы такое придумываете про Габышева? — дернулся Ахмедов. — При чем тут он?

— Не нужно, — сурово сказал Дронго, — хватит ломать комедию. Всем и так все ясно. Две разведки защищают изо всех сил Габышева только потому, что он работает на них. Это ясно уже и сидящему здесь Аббасову. Он же не идиот и обо всем давно догадался. Теперь насчет убийства. Что конкретно вы знаете об этих убийствах? Почему вы уверены, что может случится и новое, хотя на словах все отрицаете?

Ахмедов молчал. Он понимал, что врать бесполезно, а для возражений у него не было аргументов. Поэтому он молчал. Вместо него в разговор вступил Игорь Керимов.

— Не нужно считать себя экспертом по всем вопросам, — нравоучительным тоном заметил он, — мы на всякий случай усилили меры безопасности. Вот и все. При чем тут ваши домыслы, я не понимаю.

— Поэтому вы пригласили пройти всех ваших одноклассников проверку на детекторе? — спросил Дронго.

Но Керимова нелегко было сбить с его позиции. Он самодовольно ухмыльнулся.

— Это наше дело, — сказал он, — может, мы сами хотели убедиться, что все чисто.

— Вы знаете, в чем ваша ошибка? — спросил вдруг Дронго. — Вы самоуверенны и амбициозны, а потому иногда допускаете проколы, на которые обратили бы внимание в другой обстановке.

— Какие проколы? — встрепенулся прокурор.

— Вчера в отеле вы сказали мне, что убийствами занимается городская прокуратура. Сказали, очевидно, для того, чтобы убедить меня в серьезности расследования и, конечно, в значимости собственной фигуры. Но именно здесь вы допустили небольшой прокол. Я юрист по образованию, Керимов, и знаю, что дела об убийствах расследуются прокуратурой, но районной, а не городской. Туда передают только дела особой сложности. Рауф сорвался в Шемахе, Ларченко убили в гостинице бывшего «Интуриста». Это ведь в центре города. А с Рамазановой расправились в микрорайоне. Совсем другой район. Но все дела ведет городская прокуратура. Вы не находите, что у меня был повод не совсем вам доверять?

Керимов открыл было рот, чтобы возразить, потом оглядел присутствующих и промолчал. Возражать не имело смысла. В этот момент дверь открылась и показавшийся сотрудник полиции громко спросил:

— Людей пускать можно?

— Пускай всех, — зло прохрипел Керимов.

Сержант тут же исчез, увидев недовольство начальства. А в класс вошли две молодые женщины.

— Лейла, Оля, — поднялся к ним Керимов.

Женщины настороженно смотрели на незнакомцев, не решаясь зайти в класс.

— Это наши люди, — сказал, успокаивая их, Керимов. Он говорил преувеличенно громко, словно стараясь привлечь к себе внимание.

Одна выглядела помоложе. Худая, невысокого роста, с большими карими глазами и длинными каштановыми волосами. Она была одета в темный костюм, длинную юбку, приталенный пиджак. Вторая выглядела чуть старше. Располневшая, с несколько отекшим лицом, круглыми глазами. Очевидно, это была Ольга Галушко. Курносый нос, светлые глаза, светлые волосы.

— Здравствуй, Игорь, — сказала Лейла, шагнув к Керимову, — а меня муж не хотел отпускать. Говорил, что нечего мне сегодня на встречу ездить. Когда узнал, что ты будешь, отпустил. Тем более с охраной, которую ты организовал.

— А меня мой не отпустил, — добавила Ольга, — приехал со мной и проводил до школы. Вместе с охранником. И обещал приехать за мной через три часа. Чтобы забрать меня отсюда.

— Он у тебя строгий, — засмеялся Керимов, поочередно целуясь с каждой, словно на правах хозяина.

— Будешь строгим, — ответила Ольга, — мы такого нахлебались в Таджикистане, лучше не вспоминать. Удивляюсь, как мы вообще не сошли с ума. Здравствуй, Раис, как твои дела?

Аббасов не успел ответить, когда в класс вошел мужчина в больших очках. У него были рыжеватые волосы, несколько рассеянное выражение лица.

— Вот еще один доктор пришел, — сказал Керимов, — теперь нам ничего не страшно. Два своих врача есть. Лейла и Леня.

— Здравствуй, Ленчик, — сказала Лейла, — давно мы тебя не видели.

В класс вошли еще двое — мужчина и женщина. Он — низкого роста, лысоватый, с большим носом и широким ртом — Фазиль Магеррамов, она — высокая, красивая — Света Кирсанова. Дронго поразили ее глаза. Она была действительно красивой женщиной, но у нее были глаза несчастного человека. Эффектная, хорошо сложенная, с пышной копной светло-каштановых волос, она смотрелась бы неплохо в любом обществе, если бы не глаза, которые выдавали ее боль и печаль.

— Здравствуйте, ребята, — с наигранной веселостью сказала она, входя в класс и не обращая внимания на посторонних.

Магеррамов с каждым здоровался за руку, начав с Керимова и закончив Олей Галушко. На нем был строгий деловой костюм темного цвета. Несколько нелепо смотрелся золотой браслет на руке и дешевый турецкий галстук. Такие продавали за один доллар, выдавая за образцы самых известных французских фирм «Кристиан Диор» и «Ив Сен-Лоран».

— Все собрались? — спросил Ахмедов.

— Нет, не все, — посмотрел на присутствующих Аббасов, — нет еще Вовы Габышева. Но он и раньше опаздывал.

— И никто больше не пришел, — мрачно заметила Света Кирсанова, — как все это печально.

— Они боятся, — сказал Альтман, — столько всего услышали. Все боятся. Решили, сегодня лучше не ходить в школу. Давайте подождем Вову, а потом пойдем в зал. Там наверняка будет веселее.