Управление войсками - [69]
Теперь особое важное значение приобретала разведка. Удаление линии фронта от реки Зуши затрудняло наблюдение за районом расположения противника. На западном берегу реки ничто не свидетельствовало о значительных перемещениях. Отмечалось лишь движение русских в многочисленных окопах, за короткое время отрытых ими в мягком грунте. Воздушная разведка докладывала, что перед нашим фронтом окопы плотно заняты войсками, что в глубине боевых порядков противника имеется целая система заполненных отдыхающими солдатами блиндажей, траншей и ходов сообщения. Однако значительных передвижений не отмечалось и на восточном берегу. Движение железнодорожных поездов оставалось прежним. Проанализировав все данные, я сделал вывод, что в этом случае речь может идти только о временной передышке, о передышке перед мощным наступлением с участием крупных сил.
В первую очередь был решен вопрос об использовании 36–й пехотной дивизии. Нанеся силами этого соединения контрудар, можно было бы вернуть большую часть утраченных нами позиций, но удержание их не гарантировалось. [178] И я решил использовать дивизию для ведения оборонительных действий на том же направлении и по тому же принципу, по которому действовали резервные батальоны; этому соединению я выделил полосу обороны рядом с полосой 262–й дивизии, в которой оставались ее центральный и правофланговый полки. 432–й пехотный полк отводился в резерв и располагался в глубине на направлении основных усилий обороны корпуса.
В сложившихся условиях такое решение было правильным, но оно могло оказаться не совсем верным при возможных изменениях обстановки. Видимо, я слишком много внимания уделял прежнему району боевых действий, в котором русские с невиданным упрямством постоянно атаковали и намеревались снова наступать еще более крупными силами. Действия противника, правда, наводили меня на другие мысли, но я все время отбрасывал их. В этот день, как, впрочем, и в другие дни до этого, я думал о возможном расширении русскими фронта наступления. На этот случай я предусматривал доведение оборонительных возможностей частей, соседних с действовавшим на основном направлении 432–м пехотным полком, до оборонительных возможностей этого полка. И все же правильнее было бы оставить в резерве корпуса один полк 36–й дивизии и один–два артиллерийских дивизиона с тем, чтобы в последующих боях иметь большую свободу действий и уверенность в успехе.
На рассвете 16 июля противник снова перешел в наступление. 36–я пехотная дивизия вовремя заняла выделенную ей полосу обороны. На этот раз удар, направление которого было смещено на юг, наносили восемь стрелковых дивизий и 300 танков. Он пришелся по участку 482–го пехотного полка 262–й дивизии, 10–километровый фронт обороны которого, как и все другие второстепенные направления корпуса, прикрывался слабыми силами. Вскоре полк был оттеснен со своих позиций и, сохраняя на открытой местности связь с 36–й пехотной дивизией, занял новый рубеж обороны, дугой изогнутый в глубину. Следует заметить, что хорошую службу сослужили опорные пункты — правда, немногочисленные, — заблаговременно оборудованные в глубине обороны. В первой половине дня здесь действовали небольшие группы противника, а его основные силы оставались на захваченных позициях. И хотя русские не могли не знать, что им противостоят [179] незначительные силы, они не сумели быстро приспособиться к обстановке.
Сосредоточив еще большие силы, противник наступал на прежнем направлении. В первой половине дня он бросил в сражение 300 танков, рассчитывая тем самым добиться прорыва нашей обороны. Наши противотанковые средства добились выдающихся успехов. Было подбито более 150 машин.
Во второй половине дня натиск массированных сил противника был направлен против левого фланга 36–й пехотной дивизии и соседнего с ней полка 56–й пехотной дивизии. Насыщение позиций огневыми средствами и живой силой и у этой дивизии было крайне слабым. Резервы практически отсутствовали (один батальон на 40 км фронта!). Правофланговый полк вынужден был отойти на фронте шириной 5 км, но все же сумел закрепиться на новом рубеже. К исходу дня противник предпринял новую атаку, поддержанную 50 танками. Командование дивизии обратилось с просьбой о срочном усилении соединения противотанковыми средствами. Было ясно, что своими силами дивизия не сможет предотвратить прорыв противника. Но решающего значения этому прорыву я не придавал и не снял ни одного орудия с направления основных усилий. Появление танков перед фронтом 56–й дивизии, видимо, было со стороны противника попыткой ослабить нашу противотанковую оборону на главном направлении.
Во второй половине дня русские продолжили свое наступление и на участке 482–го пехотного полка, оборона которого едва не распалась. Повторная атака танков в полосе 36–й пехотной дивизии кончилась для них потерей еще 50 машин. Таким образом, в этот день было подбито более 200 танков. К вечеру накал боя стал спадать. Ширина фронта нанесения противником главного удара увеличилась до 25 км.
В полдень мне сообщили, что к вечеру в мое распоряжение прибудет 8–я танковая дивизия. Это соединение также участвовало в боях за Курск, где потеряло почти все свои танки; большой урон был нанесен и другим ее частям. Учитывая обстановку, сложившуюся в дивизиях, действовавших на второстепенных направлениях, я не без колебаний решил поделить эту дивизию. Дробление органически сложившегося соединения — самая неприятная [180] мера, на которую приходится идти командиру, и от нее следует отказываться, если к этому не вынуждают особые причины. А в той обстановке такие причины были, хотя бы потому, что для ведения танкового боя эта дивизия не годилась. И я решил ее мотопехотный полк перебросить на левый фланг 262–й пехотной дивизии, а 8–й танковой дивизии без этого полка выделить самостоятельную полосу обороны за правым флангом 56–й дивизии. Учитывая слабые силы танковой дивизии, ширина полосы ее обороны была очень небольшой.
«Почему мы проигрываем войну?» — самые проницательные и дальновидные из немецких генералов начали задаваться этим вопросом уже поздней осенью 1941 года. Почему, несмотря на внезапность нападения и чудовищные потери Красной Армии, Вермахту так и не удалось сломить сопротивление советских солдат? Почему сокрушительная машина блицкрига, завоевавшая для Гитлера пол-Европы, впервые дала сбой и была остановлена у ворот Москвы?Авторы этой книги, входившие в военную элиту Рейха, активно участвовали в подготовке войны против СССР и во всех крупных сражениях на Восточном фронте, разрабатывали и проводили операции на суше, на море и в воздухе.
Книга известного американского антрополога, лингвиста и естествоиспытателя Франца Боаса содержит его взгляды на историю развития человеческой культуры и умственных способностей человека. Автор опровергает утверждение о существовании даровитых и менее одаренных рас; он показывает, что успехи и достижения различных рас, равно как и различия в их анатомических признаках, не являются доказательством различия их умственных дарований. Боас рассматривает вопрос об устойчивости человеческих типов, исследует влияние окружающей среды и наследственности на анатомическое строение и склад ума человека.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.