Управдом - [2]

– Вот ты где, – услышала она голос. Глаза открывать не стала, съежилась, крохотная слезинка покатилась по щеке. И вдруг почувствовала на голове руку, та погладила ее по волосам.

– Не бойся, я тебя не трону, – негромко сказал незваный гость. – Только сиди тихо, договорились? А вниз лучше не спускайся, тебе такое рано еще видеть, дождись, когда милиция появится.

И ушел.

Май 1927 года

Москва

К десяти часам вечера солнце уже практически не освещало московские улицы, а тусклые фонари, висящие на столбах, не давали достаточно света, так что автомобиль с погашенными фарами, подкативший к дому номер три в Большом Гнездниковском переулке, в котором располагалось Московское управление уголовного розыска, на фоне темного здания был практически незаметен. Чадящий дым, вылетающий из чихающего глушителя, заставил часового чихнуть, но быстро рассеялся – ветреная погода с дождями стояла уже второй день. Редкие прохожие на машину внимания почти не обращали, через десять лет после революции автомобилем москвичей удивить было трудно – по Москве вовсю уже катались четырехколесные экипажи, закупленные городом у французской компании «Рено», постепенно вытесняя извозчиков и распугивая их лошадей визгливыми звуками клаксонов.

Машина объехала здание и остановилась у неприметной двери, возле которой тоже стоял часовой. Со стороны водительского сиденья вылез молодой человек, высокий – если считать по декрету 1918 года в сантиметрах, рост его был 192 сантиметра, ну а если в старорежимных единицах – два аршина и одиннадцать с небольшим вершков, светловолосый, с серыми глазами и тяжелым подбородком. Крепкого телосложения, с широкими плечами, подтянутый, одетый в штатское, с охотничьим значком на лацкане кожаного пиджака, и в бриджи, заправленные в яловые сапоги. На шее висел шлем с большими очками, а на кожаном ремне – кобура с командирским наганом.

С заднего сиденья выпрыгнули еще двое, пониже ростом и без шикарных шлемов, тоже со значками, только уже комсомольскими, кое-как достали один деревянный ящик, поставили на землю, следом за ним появился второй, полегче.

Молодой человек отогнул лацкан, демонстрируя часовому треугольный значок с красной эмалевой окантовкой и личным номером, без натуги подхватил верхний ящик, двое его сопровождающих ухватили второй.

– Ты уж присмотри, товарищ, будь добрый, – водитель кивнул на авто. – Просто так не уволочь, но пригляд не помешает, машина казенная.

Часовой важно кивнул. Молодого человека он знал.

Троица зашли в дом, когда-то принадлежавший коллежскому советнику Еропкину, а следом за ним известному драматургу и инспектору Императорских театров Тарновскому, отметились на посту; двое сопровождающих вместе с ящиками прошли в небольшую комнату и там заперлись, а молодой человек со шлемом легко взбежал по мраморной лестнице, хранившей дореволюционное великолепие, на третий этаж и, пройдя через пустую в это время суток приемную, зашел в небольшой кабинет, значительную часть которого занимал массивный стол. В кабинете тут же стало тесновато.

– Товарищ начальник Московского управления угро, агент второго разряда Травин по вашему приказанию прибыл.

За столом сидел лысеющий человек средних лет, с небольшими усиками, в гимнастерке с тремя ромбами на петлицах и двумя орденами – Красного Знамени и Трудового Красного Знамени, двух высших наград РСФСР.

– Груз с собой? – устало спросил он.

Агент Травин кивнул.

– Ладно, что там у вас? – начальник МУУРа Василий Васильевич Емельянов вздохнул. – Из-за чего так Осипов переполошился?

– Банду Крапленого взяли наконец-то… – Сергей продолжал стоять, хотя рядом со столом стояли два стула для посетителей. – Ну ты помнишь, те самые налетчики, которые кассиров губернского банка расстреляли этой зимой, а на прошлой неделе магазин с мехами обнесли, который на Моховой. На малине их повязали, сволочей, всех шестерых, двоих, правда, утихомирить пришлось, зато четверо живы. У нас почти без потерь, одного из дружинников подстрелили, Кошевого, но выживет, ранение легкое.

– И что такого важного вы у Крапленого нашли, что Николай Филиппович вызвонил меня на ночь глядя?

– Так гляди, Василь Василич, – Травин покопался в наплечной сумке, выложил на стол револьвер с коротким стволом. – Американские, только в этом году начали производить. Называются – «кольт детектив спешиал», вроде как полицейские их носят незаметно. Откуда-то у этих мокрушников иностранное оружие появилось, причем новое, неотстрелянное. Значит, есть канал контрабанды, туда наверняка золотишко утекало, обратно – кнуты[1]. Кроме этого, там еще апельсинов[2] целый ящик, бельгийских. Тыльнер к ним на хазу поехал с бригадой, там у них главный схрон, а меня сразу к тебе отослали, Филиппыч сказал, что это дело политическое.

– Сколько таких револьверов нашли? – начальник взял один, повертел в руках. – Удобный, можно носить скрытно, и ствол не надо отпиливать. Нам бы такие.

– Почти четыре дюжины. И апельсинов, то есть гранат, штук пятьдесят.

– Однако. Значит, точно на продажу завозили. Себе сколько взял?

– Обижаете, товарищ начальник.

– Травин! Давай без этих твоих фокусов.