Употреблено - [30]

– Хорошо получилось, – похвалил Натан. – Очень даже.

Напоследок Ройфе сфотографировал крупным планом диктофон и теперь указал на него дрожащим пальцем.

– Ты ведь еще не включил?

– Нет. Позволите?

– Погоди. – Ройфе снова схватился за колени и с заговорщицким видом подался вперед. – Давай заключим сделку.

– Сделку?

– А-га, – протянул Ройфе, забавно подражая уличному выговору. – Сечешь?

Загадочный тон собеседника заставил и Натана переменить позу – он наклонился ближе к доктору и сложил руки замком, как мальчик-певчий.

– Я… ясно.

Ройфе коротко, сухо рассмеялся.

– Пока не очень-то ясно, а? Но скоро станет. Короче. Тебя это, наверное, удивит, но я пробую писать книгу. Писатель я неважный. Одному мне не справиться. Чейз нашла тебя в интернете – она такая умница. Уже прочла половину твоих работ. И мы с ней кое-что придумали. Знаешь книги Оливера Сакса? “Человек, который принял жену за шляпу”? “Пробуждение”? По ней еще фильм знаменитый сняли с Де Ниро. “Антрополог на Марсе”?

– Я знаю работы Сакса и даже лично с ним встречался.

– Неужели? – Кустистые брови Ройфе недоверчиво подпрыгнули.

Нужно было ответить, представить доказательства.

– Ну да. У Сакса загадочная патология – нарушение терморегуляции. Ему всегда жарко. В ресторанах, например, не может сидеть, выходит постоять на улице. Поэтому он любит купаться в холодных горных озерах. Сейчас готовлю к публикации интервью с ним. А еще у него странная обувь.

Натану тут же стало совестно, что он наболтал про Сакса, про проблемы с терморегуляцией. Он не соврал, но все это отдавало отчаянным желанием произвести впечатление.

Ройфе пришел в восторг.

– Супер! Грандиозно! Оливер Сакс – врач-невролог и блестящий писатель. Я врач, ты писатель. Мэт плюс Ройфе равно Сакс. Как тебе это? Я ведь тоже сначала был неврологом, а не урологом, как все думают. Специализировался на болях в области половых органов и вот тут-то – опа! – наткнулся на болезнь Ройфе.

– Не знал.

Натан облегченно вздохнул и сказал, изобразив воодушевление, будто его вдруг озарило:

– Итак, пишем книгу!

Однако тут же встревожился, осознав возможные последствия.

– Слава врача, – напомнил Ройфе. – Это же ваша тема. Хотите изучить ее досконально? Вот вам прекрасная возможность.

– Но о чем вы хотите писать? О вашей жизни? Работе? О том, чем занимались, оставив практику?

Ройфе тяжело откинулся на парчовые подушки.

– Вы, кажется, насмехаетесь?

– Я переживаю. Как бы не попасть в зависимость от собственного героя. На журфаке нас предупреждали, что такое случается. – Натан жалко улыбнулся. Знаю-знаю, мол, поверхностный я человек и вообще параноик. – Будет классический случай.

– Никакой зависимости. Совместный проект. Я вас не ограничиваю, вы меня не судите.

– Идет, – кивнул Натан. – Согласен. Несколько неожиданно, но интересно. Я, в конце-то концов, человек свободный. И сговорчивый. Вы ведь уже знаете, о чем собираетесь писать? О чем конкретно?

– О своих экспериментах. О последней работе. С моим последним пациентом.

– Кто же это?

– Моя дочь, конечно. Чейз. Если не считать вас. У вас отличное чутье. Оно нам пригодится.

5

Наоми летела японскими авиалиниями из Шарля де Голля в токийский Нарита. На откидном столике перед ней стоял ноутбук, на экране был сделанный айфоном снимок изысканной туалетной комнаты в первом классе 777-го “Боинга”. Особенно Наоми растрогала маленькая орхидея, пусть и искусственная, в матовой белой вазочке, приклеенной к зеркалу в уборной.

– Ты пролетела прямо надо мной, а я даже не знал. Ты меня убила, – жаловался Натан ей прямо в ухо.

Наоми тихо отвечала ему по спутниковому телефону, сдерживаясь, чтобы не повысить голос, тонувший в гуле самолета. Она терпеть не могла, когда невольно приходилось слушать чьи-то разговоры по телефону. К тому же ее сосед, гигант-голландец – нидерландский paspoort[12]в бордовой обложке Наоми заметила, когда он случайно выскользнул у мужчины из сумки и упал ей на кресло, – сидел совсем близко, они ведь летели не в первом классе, а в так называемом премиум-экономе, оборудованном сдвоенными креслами Sky Shell.

– Из Парижа в Токио летят на восток, а не на запад.

– Значит, ты улетаешь от меня все дальше и дальше, – вздохнул Натан.

Он сидел за столом в номере “Холидей инн” в Блур-Йорквиле, говорил в микрофон своего ноутбука, используя приложение для VoIP, и старался не унывать. Беседуя, Натан рассматривал фотографию обнаженной Наоми – одну из сделанных в припадке апотемнофилии. Она не успела удалить все.

– С чего ты такой сентиментальный? Что за дела у тебя там в Торонто? Мне начинать беспокоиться?

– Дела странные, и я по тебе соскучился, вот и все.

Голландец заказал мартини с водкой. Уже не в первый раз. Мужчина был высоченный и, может статься, вовсю подслушивал.

– Расскажи про странные дела.

– Синдром Ройфе. Новый, к той старой болезни никакого отношения не имеет. В последние годы Ройфе работал только над этим. Уж не знаю, открыл он его или просто описал. Ни о чем другом разговаривать не хочет, но и о своем синдроме ничего не рассказывает, пока не соглашусь на книгу.

Про затею с книгой, про сделку Натан написал Наоми по электронной почте, хотел узнать ее мнение. Наоми считала, что если представился шанс выйти за рамки привычной журналистской работы, то рискнуть, безусловно, стоит. Книга – это здорово, пусть даже она появится только в Сети.