Уплотнение границ - [5]

. Но следует ли объединять внутри одного географического пространства бессарабских крестьян, украинцев Галиции, поляков и евреев из Вильно только потому, что все они были жертвами имперского насилия? Увы, «кровавые земли» в тот период не ограничивались окраинами империй, а идентичность жертвы с исторической точки зрения не имеет смысла применительно к моменту событий и к этим категориям населения[36]. В отличие от специалистов по истории дипломатии или географии, моей задачей не является, впрочем, и анализ установления границ. Последние были определены в России согласно примерно тем же принципам, что и в Европе в результате подписания мирных договоров. Мой подход близок к тому, что предложил Питер Салинс, рассматривая границу как процесс, как освоение разрыва между примыкающими зонами, как трудное, являющееся предметом переговоров создание отличия, которое со временем превращается в систему[37]. Граница в этом исследовании существует только тогда, когда она влечет за собой последствия. Рубеж интересует меня в тех случаях, когда он вмешивается в политику, влияет на повседневную жизнь, вторгается в воображаемое. Чтобы показать этот эффект границы, мне пришлось создать ряд новых карт, отражающих различные административные и политические процессы. Масштаб анализа может быть самым разным: от локального, когда речь идет о таможенниках или пограничниках, до крупного — вплоть до целой республики, если таковая рассматривалась в качестве пограничной, как это было в случае Украины, когда 11 августа 1932 года Сталин потребовал превратить ее в крепость, чтобы не допустить ее «потери»[38].

Если мы хотим одновременно учитывать и разрабатываемую в Москве политику, и действия местных властей, и поведение жителей, наиболее адекватным является масштаб пограничной зоны — территории, размеры которой варьируют в зависимости от выбранных критериев, институтов и индивидов. Двусторонние комиссии по урегулированию пограничных происшествий действовали в пределах буферных зон, предусмотренных мирными договорами. Пограничные части осуществляли контроль на территории пограничных полос различной ширины. Милиция, отвечавшая за соблюдение правопорядка, суды, перед которыми представали нарушители пограничного режима, таможенники и комиссии по борьбе с контрабандой, органы политической полиции, осуществлявшие административную высылку, — все они обычно подчинялись административной географии пограничных районов. Комендатуры ОГПУ вели работу по сбору сведений и осуществлению влияния в зоне, расположенной по обе стороны границы. Кроме того, пограничный статус не являлся окончательным. Быть или не быть частью пограничья? Этот вопрос был предметом постоянных переговоров между периферией и центром; тот или иной ответ на него влек за собой весьма заметные финансовые и другие последствия. Эти изменчивые параметры были усвоены жителями пограничья, которые тоже старались ими пользоваться. Как мы увидим, пространство границы было разным для колхозника, рыбака, охотника, не говоря уже о контрабандисте.

Москва приступила к выработке общей политики в отношении границ уже в 1920 году. Еще более явным это стремление стало в 1923–1924 годах. Поворот, символами которого в рамках классической политической истории долгое время считались поражение германской революции, смерть Ленина и выдвижение лозунга строительства социализма в одной стране, рассматривается в этой книге как ключевой момент в создании советского государства и его территории. Эта политика касалась как новой европейской границы СССР, так и его южных и восточных рубежей. Работа с архивными материалами позволяет осознать не только масштабы проектов, касавшихся границы, но и разнообразие затрагиваемых ими областей: речь шла о территориальной и социальной политике, контроле над населением, трансграничных практиках и связях, управлении миграцией и разрешении конфликтов[39]. Их инициатива исходила от различных правительственных и партийных структур, в частности Главного управления пограничной охраны в составе ОГПУ, Наркомата иностранных дел, а в верхнем эшелоне власти — от Совнаркома и Политбюро. Существовали также межведомственные органы, специализировавшиеся на вопросах границы: Совет труда и обороны при СНК и межведомственная комиссия по обследованию (впоследствии — укреплению) погранполосы. Тем не менее, несмотря на наличие общей политики, ее приоритеты были разными на разных участках границы. Вопросы трансграничных отношений, в частности в экономической сфере, и борьбы с бандитизмом стояли особенно остро в случае южных рубежей СССР, где по меньшей мере до середины 1930-х годов сохранялись различные формы сотрудничества с соседями. На границе с Монголией даже возникли зачатки модели межсоциалистического сотрудничества. Дальневосточные рубежи, напротив, являются ярким воплощением российской традиции колонизации и военной границы, особенно после перехода Маньчжурии под японский контроль.

В этой книге упоминаются и другие рубежи, но главное внимание уделено европейской границе от Дуная до Петсамо, в том числе благодаря подробному изучению отдельных ее участков: в районе Минска (граница с Польшей) и Ленинграда (граница с Финляндией)