Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории - [158]

Орик сказал — и впервые в его голосе прозвучал искренний интерес:

— Мм, да. Пожалуй, ты прав. — Он тщательно соединил кончики пальцев. Беритесь за дело, мальчики. Обеспечьте изготовление истуканов. А организацией переброски займусь я. — И с озабоченным видом он направился к двери.

— Минуточку! — возопил Робар. — А деньги, чтобы подмаслить старика Кондора?

Орик остановился.

— А, да-да. Как я рассеян! — Он вытащил три серебряные монеты и протянул их Робару. — Наличными и без расписки? — Он подмигнул.

— Да, кстати, почтеннейший! — вставил Клевум. — Как насчет моего жалованья? А то квартирная хозяйка мне проходу не дает.

Орик изумился.

— Как? Я тебе еще не заплатил? — Он пошарил в складках тоги. — Ты очень деликатен. Такое терпение и патриотизм! Но ты же понимаешь, у меня столько разных забот, а спонсоры далеко не все исполняют свои обещания в ими же назначенные сроки! — Он протянул Клевуму одну-единственную монету. — Напомни мне в первый же день следующей недели, мой мальчик. Не допусти, чтобы я снова забыл.

И он торопливо удалился.

Дружная троица пробиралась по узким улочкам, запруженным лотошниками, моряками, ребятишками и домашними животными, ловко избегая всякого мусора и помоев из ведер, которые бесцеремонно опоражнивали прямо с балконов. Харчевня «Пляшущий кит» дала о себе знать густым благоуханием квартала за два. Кондор, как обычно, привалился к стойке в уповании, что пьющие вокруг мореходы угостят и его.

Когда юноши пригласили его выпить с ними, он согласился со всей поспешностью. Робар выждал, пока пара кружек пива не привела старика в благодушное настроение, и только тогда заговорил о деле. В ответ на прямой вопрос Кондор выпрямился с пьяной гордостью.

— Умею ли я сгущать подобия? Сын мой, ты видишь перед собой того, кто сотворил Сфинкса! — Он элегантно икнул в кулак.

— Но сумеешь ли ты сделать это здесь и теперь? — гнул свое Робар. Разумеется, за гонорар, — прибавил он.

Кондор опасливо огляделся:

— Осторожнее, сын мой. Нас могут подслушать… Тебе требуется первичное сгущение или простое кодирование?

— А какая разница?

Кондор со вздохом возвел глаза к потолку и вопросил:

— И чему только учат в нынешних школах? Первичное сгущение требует большей затраты сил, ибо приходится тревожить самую сердцевину эфира. А копирование сводится к простой перегруппировке атомов в заданные конфигурации. Для каменной статуи сгодится простой булыжник.

— Значит, копирование! А нужно нам…

— Для первого завода хватит. Останови грузчиков! — Кондор отвернулся и подслеповато уставился в ветхий пергамент, шаря налитыми кровью глазами по выцветшим иероглифам.

Они собрались в заброшенном карьере за дальним полем дядюшки Дольфа, который получили в полное свое распоряжение без всяких хлопот: ведь, как рассудительно указал Робар, раз почтенный старец не знает, что на его земле творится беззаконие, какие у него могут быть возражения?

Их компания пополнилась шестью краснокожими грузчиками с Земли Инков, неутомимыми внлачами, обладавшими помимо всего одним важнейшим достоинством — они ни слова не говорили по-муйски. Они загрузили серой галькой бункер необычной конструкции — без выпускного отверстия — и теперь невозмутимо ждали дальнейших распоряжений. Кондор засунул свиток в складки видавшей виды туники и извлек из того же тайничка серебряную трубочку.

— Твоя конфигурация, сын мой?

Дольф протянул ему восковую модельку, вылепленную по карикатуре на Нетопырьухого. Кондор поставил слепок перед собой и уставился на него в серебряную трубочку. То, что он увидел, как будто его удовлетворило. Во всяком случае, он монотонно забубнил себе под нос, покачивая в такт лысой головой.

Примерно в пятидесяти шагах от них на каменном пьедестале начал возникать образ, вначале словно клуб дыма, но затем сгустился, пошел рябью, уплотнился и затвердел. Кондор оборвал бормотание и обозрел плод своих усилий. Высотой в три человеческих роста, перед ними красовался истукан Нетопырьухого, весь насквозь из бесхитростного обычного камня.

— Клевум, сын мой, — сказал Кондор, — передай-ка мне кувшин.

В бункере не осталось ни камешка.

За два дня до выборов их посетил Орик. Робар растерялся: Орик не только привел с собой какого-то незнакомца, но и походил с ним между рядами массивных истуканов. А потом, когда их шеф попрощался с ними, он отвел его в сторону и зашептал:

— Что это за тип?

— Вполне надежный, — заверил Орик с обезоруживающей улыбкой. — Один из наших… мой друг.

— Но доверять ему можно? Я, по-моему, ни разу его не видел. За все время кампании.

— О, безусловно! И кстати, ребятки, вас надо поздравить с тем, что вы тут натворили! Ну, мне пора. Я еще загляну к вам…

— Минутку, Орик! Переброска у тебя на мази?

— О да! Да-да. А как же? Они все будут доставлены на избирательные участки заблаговременно. Каждый истукан.

— А когда?

— Робар, почему бы тебе не оставить все эти мелочи мне?

— Ну-у… ты, бесспорно, босс, но, по-моему, нам следует знать, когда готовиться к переброске.

— Что ж, раз тебя это так заботит, то, скажем, в полночь перед выборами.

— Отлично. У нас все будет готово.

Накануне выборов Робар с облегчением ждал полуночи.