Уно и три мушкетера - [3]

— Нужна подробная информация, — вставил Атос, — может быть, имеет смысл с ним подружиться.

— Я против. Ни за что не позволю, чтобы этот сопляк садился мне на голову, — сплюнул Портос.

— А что ты с ним сделаешь? — насмешливо спросил Арамис.

— Не волнуйся, уж я-то чего-нибудь да придумаю. Я ему так отомщу… Эх, ребята, и отчего мы не живем в семнадцатом веке, — мечтательно сказал Портос, перелистывая свою любимую книгу «Три мушкетера». — Вот когда привольная жизнь была! Ни математику зубрить не заставляли, ни грамматику. Знай скачи себе на коне, да дерись на дуэли… Совсем другое дело!

— Ну совсем не так уж сладко жилось в те времена, — вставил Арамис. — Сколько раз те же мушкетеры рисковали жизнью в борьбе за справедливость.

— Ну, слушайте, что было дальше. — Портос раскрыл книгу и стал громко читать. Остальные, усевшись поудобнее, в который уже раз, с увлечением слушали о приключениях трех мушкетеров и д’Артаньяна.

Солнце потихоньку двигалось к горизонту.

— Пора домой, — Атос посмотрел на часы и зашевелился. — Отец сегодня утром рыл червей, наверное, собирался на рыбалку. А я взял лодку без разрешения.

Спрятав удочки и котелок в шалаш, приятели уселись в лодку и направились домой.

Глава 2. Георгины старого капитана

Отставной капитан Кристап Лея насупившись ходил из комнаты в комнату.

— Полундра! — произносил он время от времени. — Ну пусть только эти сорванцы попадутся мне под руку!

— Полундр-р-ра! Полундр-рра! — передразнил его сиплый голос откуда-то из-за пышного фикуса, стоящего в углу. А потом вдруг заверещал высоким голосом: — Чико хочет есть! Чико хочет есть!

— Замолчи, Чико! — прикрикнул капитан. — Уно придет, тогда и будем есть.

Чико, желтого какаду, капитан четверть века назад привез с Филиппинских островов.

— Не рругайся! Иди прррочь! — прохрипел попугай и замолк.

Репертуар Чико был довольно широким. Словам «полундра» и «иди прочь» он обучился у самого капитана. Попугай выкрикивал их низким рокочущим басом. А покойная жена капитана выучила птицу говорить «Чико хочет есть», «тише» и «не ругайтесь». Эти слова какаду старался произносить как можно мягче, насколько позволяло его птичье горло.

— Что случилось, дедушка? — спросил, входя в комнату, уже знакомый нам рыжеволосый парнишка.

— Сломали мои самые красивые цветы! «Поль Робсон», черные, как деготь. И красные, «Утренняя заря», которые мне прислали аж из Москвы. Ну, доберусь я до них. Тогда узнают, что стоит капитан Кристап Лея.

— Даю тебе честное слово, дедушка, я найду виновных. Ты же знаешь, что в нашей семье все прирожденные следователи. Договорились?

— Выяснишь потом, — нехотя согласился дедушка. — Пусть только мои цветы оставят в покое. А теперь быстро обедать, Уно.

— Не рругайтесь! Чико хочет есть! — прозвучал из угла голос, очень похожий на голос покойной бабушки.

Уно первым делом насыпал попугаю его любимого проса и только после этого принялся за жареный картофель. Капитан, озабоченный своими цветами, совсем не думал о еде и машинально тыкал вилкой мимо тарелки.

— Дедушка, ты же работаешь впустую, картошка-то в тарелке лежит, а не на скатерти, — рассмеялся Уно.

В этот момент в дверь постучали, и в комнату проскользнула соседка, пенсионерка Паулина Пурвинь.

— Ну, как говорят, благослови господь и приятного аппетита, — промолвила она сладким голосом.

— Полундра! — неожиданно прозвучало из-за фикуса.

— Фу ты, погань, чего рот разинул? Пугаешь только добрых людей! — сплюнула Пурвинь.

— Уйди! Уйди! — не унимался попугай.

— Оставь в покое! — сурово прикрикнул на него капитан. — Совсем распустился, ругается, как хулиган.

Чико замолчал.

— Я к вам, господин капитан…

— Господа давно уже смотались к капиталистам, — проворчал старик.

— Прошу прощения, товарищ капитан. У меня к вам дело. А это кто у вас? Неужто внук? — с любопытством осведомилась Пурвинь, увидев Уно. — А мне помнится, у твоего сына дочь была.

— Сама видишь, чего же спрашиваешь, — проворчал дед. — Так что у тебя за дело ко мне?

— Ты, я знаю, по-иностранному понимаешь, а мне, вишь, книга чудная какая-то попалась. Как ни верти, ничего не понять. То ли драка какая, то ли еще чего…

Пурвинь, развернув передник, вынула книгу и подала ее капитану. Капитан надел очки, прочел название и начал так громко смеяться, что какаду не выдержал и закричал: — Тише! Тише!

— Что это ты на старости лет вздумала спортом заниматься? Да еще каким! Дзюдо!

— Боже упаси! Я-то нет, — объясняла Пурвинь. — Книгу-то эту я нашла в курятнике рядом с моим бедненьким Пексиком. Какие-то беспутные мальчишки сломали петушку ногу и вывихнули крыло.

— Какой кошмар, какой кошмар! — в этом капитан был совершенно согласен с матушкой Пурвинь. Уно некоторое время прислушивался, как старики перебирали имена окрестных мальчишек, а потом потихоньку выскользнул за дверь.

Прежде всего он внимательно оглядел дедушкины клумбы с георгинами. На хорошо разрыхленной земле рядом со следами разношенных шлепанцев дедушки был виден четкий отпечаток подошвы кедов.

— Сороковой размер, — пробормотал про себя Уно, — это стоит запомнить. Хотя несчастье не так уже велико, как кажется старому капитану, Несколько сорванных цветков.