Унижение - [7]
— И теперь справишься, — сказал Джерри. — Ты забываешь, кто ты такой и чего достиг. Твоя жизнь не могла обратиться в ничто. Ты годами делал на сцене такое, что даже представить себе невозможно, и этим самым в тысячный раз волновал меня и приводил в трепет публику. Ты поднялся над обычными актерами так высоко, как только можно подняться. Работа для тебя никогда не была рутиной, тебе всегда хотелось выйти за рамки дозволенного. Выйти и уйти как можно дальше. И публика верила тебе каждую минуту, всегда, что бы ты ей ни говорил. Конечно, ничто не вечно, но ничто и не теряется навсегда. Просто твой талант был утрачен на время, вот и всё.
— Нет, Джерри, он погиб. Я больше ничего не могу. Человек либо свободен, либо нет. Либо ты свободен и твой дар подлинный, настоящий, живой, либо он обращается в ничто. Я больше не свободен.
— Ну ладно, давай поедим. И поставь цветы в вазу. Дом выглядит прекрасно. И ты выглядишь прекрасно. Я бы сказал, тебя стало немножко меньше, — улыбнулся Джерри, — но это прежний ты. Надеюсь, ты не моришь себя голодом?
— Нет.
Они сидели на кухне друг против друга, между ними стояла ваза с цветами, но есть Экслер не мог. Он явственно представил себе, как выходит на сцену, чтобы сыграть Джеймса Тайрона, — и публика разражается хохотом. Вот до чего он тревожился и трусил — даже не сомневался, что над ним будут смеяться просто потому, что это он.
— Что поделываешь? — спросил Джерри.
— Гуляю. Сплю. Таращусь в пустоту. Пытаюсь читать. Еще пытаюсь забыться, хотя бы на минуту. Смотрю новости. Я, знаешь ли, слежу за новостями.
— Видишься с кем-нибудь?
— Ну вот с тобой.
— Это не жизнь для человека с твоим потенциалом.
— Джерри, очень мило с твоей стороны было приехать, но я не могу играть в Гатри. Я покончил со всем этим.
— Нет, не покончил. Ты боишься провала. Но это уже прошло, это позади! Ты просто не понимаешь, как однобоко видишь будущее, как ты зациклен…
— Разве я писал те рецензии? Это я, зацикленный параноик, их писал? Это я так отзывался о моем Макбете? Я был смешон и нелеп в этой роли, и они так и сказали. А сам бы я просто подумал: «Эта реплика не удалась, но она уже позади, слава богу, она позади». Попытался бы убедить себя: «Вчера все было не так уж плохо», когда на самом деле все было ужасно. Эти позы, эти вопли… Все, что я делал, было фальшиво, грубо, я сам понимал, что мои интонации ужасны, и продолжал говорить, и все никак не мог заткнуться. Чудовищно. Чудовищно! Ни одного удачного спектакля, ни одного.
— Ты остался недоволен своим Макбетом. Ну что ж, не ты первый. С этим ужасным персонажем трудно ужиться любому актеру. Пусть попробует кто-нибудь сыграть его и выйти из этого целым и невредимым. Он убийца, Макбет, киллер. В этой пьесе все гипертрофировано. По правде говоря, я никогда не понимал всего этого нагромождения зла. Забудь ты «Макбета»! Забудь проклятые рецензии! — выкрикнул Джерри. — Пора выбираться из тупика. Ты должен поехать в Нью-Йорк и начать работать с Винсентом Дэниелсом в его студии. Ты будешь не первым, кому он помог вновь обрести уверенность в себе. Послушай, ты прошел через всю эту неподъемную классику, через Шекспира и других. Еще бы, тебе было ее не миновать, при твоей-то карьере. Сейчас главное — перетерпеть. Все, что с тобой происходит, — это временная потеря уверенности в себе, и только.
— Дело не в уверенности, — ответил Экслер. — Я всегда смутно подозревал, что никакого таланта у меня нет.
— Ну, это чепуха! Это говорит твоя депрессия, а не ты. Актеры то и дело бросаются такими фразами, когда переживают упадок сил, как ты сейчас. «Нет у меня никакого таланта» — да, именно так. Слышали, слышали тысячу раз.
— Нет, послушай меня. Я думал, что честен с собой, когда говорил: «Ладно, небольшой талант у тебя есть. По крайней мере, ты можешь притвориться талантливым». Но это все обман, Джерри. Обман и то, что талант был дан мне, и то, что теперь он отнят у меня. Жизнь вообще обман, от начала до конца.
— Да перестань ты, Саймон! Ты и сейчас способен держать внимание зала, как могут только большие актеры. Да ты титан, черт возьми!
— Ну нет, фальшь, сплошная фальшь, и она так заметна, что мне остается лишь выйти на сцену и сказать публике: «Я лгун, но даже лгать хорошо не умею. Я просто мошенник».
— И опять чушь. Вспомни, есть плохие актеры. Их, между прочим, огромное множество, и они как-то играют. И ты будешь мне говорить, что Саймон Экслер, с его талантом, играть не может? Абсурд. Я видел тебя в тяжелые времена, когда ты страдал, но стоило положить перед тобой сценарий, дать тебе время его осмыслить, воплотиться в другого человека — и тебе становилось легче. Такое вот простое лекарство. Помогало раньше, поможет и сейчас. Ты снова полюбишь то, что умеешь делать так хорошо. Послушай, Винсент Дэниелс — настоящий дока в разрешении таких проблем, он сильный, разумный человек, настоящий наставник, чуткий и умный. И потом, он сам такой же… неприкаянный.
