Университеты - [22]
… сделали всю работу. Благо, вариант я выбрал достаточно эффектный, но весьма простой в исполнении, многажды просчитанный, а после и проверенный на плотной бумаге и картоне ещё в Африке. Но разумеется, в этом я не признаюсь.
– Вот и всё, господа, – говорю совершенно буднично, начиная собирать конструкцию из толстой проволоки и лепестков тончайшей меди. Полчаса работы, и скульптура, закреплённая над мастерской Ришаров, начинает вращаться.
Несколько фотографий…
… и я удалюсь по-английски, пока не затоптала собирающаяся толпа.
Глава 9
– Ёб твою мать! – вскинувшись на мокрой от пота постели, машинально ищу сигареты, и только потом вспоминаю, что бросил курить ещё в прошлой жизни.
– Звучит как, а? – невесёлая усмешечка сама лезет на лицо, и скинув на кресло тонкое байковое одеяло, влажное от пота, я встал у открытого окна, глядя на ночной Париж. Окна моего номера выходят в чистенький тихий проулочек, насквозь благопристойный и даже пожалуй, мещанский. Наверное. В другое время.
Всемирная Выставка внесла свои коррективы, и железные рыбины поездов ежечасно мечут людскую икру. Тысячи туристов прибывают каждый час, и все почти жаждут увидеть Париж. Настоящий… что в понимании большинства означает – пропитанный пороками.
Почтенные буржуа из европейской глубинки, благонамеренные и робкие, не смеющие даже в борделе мечтать о чем-нибудь этаком, прибыв в столицу Европы, пускаются порой во все тяжкие. Отрываются за все годы ханжеского воздержания, подчас переходя все границы.
Высунувшись в окно, не без интереса понаблюдал при свете тусклого уличного фонаря за стараниями немолодого месье, с ревматическими стонами охаживающего кокотку. Захотелось созорничать, и уже придумал было, как буду его подбадривать, как понял с немалым конфузом, что дама-то – из приличных. Знакомая притом. Ну… все мы люди.
Отмокая под прохладным душем, вспомнил сценку и понял, что давненько у меня не было… да собственно, почему бы и не да? Фира ещё совсем ребёнок, а у меня… хм, надо бы найти кого-нибудь для утех плотских, пока руки не стёр.
После, напившись воды, снова лёг спать, не накрываясь уже одеялом. И пожелал мысленно, чтобы сон – просто сном был, пусть даже и сотню раз бестолковым.
Слов нет, как забодала эта военно-морская ебень! Стократно уже парировал во сне удар штыка или сабли, и ведь понимаю иногда, что – сон! Но кажется, что если не парирую, не увернусь, то и не проснусь… так-то.
– Ничо, – срывающимся голосом подбодрил сам себя справный мужик Серафим, – и не такое…
Показывая пример молодым, он ступил на шаткую доску, и пересёк её, подобно гордому льву – на четвереньках.
– Давай, радимыя! – подбодрил он мужиков уже на той стороне, – Не робей! Сверзишься, так в воду, а тама, глядишь, и подберут! Я чай, не утопнешь!
– Да зачем енто, Серафимушка?! – заскулил земляк, – Всю жизнь на землице плотно стояли, на ногах…
– Никшни! Я тебе, Семён, покудова мы на курсах, так господин сержант, внял!? А насчёт зачем, так енто поумней тебя люди придумывали, сам Егор Кузьмич, так-то!
– Ну раз сам… – прерывисто вздохнул Семён, и встав на четвереньки, шустро прополз по доске, не переча авторитету земляка и благодетеля.
– Ф-фух… – шумно выдохнул он на той стороне площадки, отжимая разом взмокшую бороду, – мы када на желтовских в позатом годе втроём нарвались, и то не так страшно было!
– Как жа, помню… да мне зубы-то не заговаривай! – спохватился Серафим, – Давай-ка вниз!
Выдохнув несколько раз, Семён поправил винтовку и ранец, после чего принялся аккуратно сползать с площадки, нащупывая ногой перекладины. Распластавшись на досках всем телом, он медлил, опасаясь сверзится вниз, и потому даже не спускался, а скорее сползал огромной милитаризованной медузой. Вцепившись наконец в перекладину руками, мужик шумно выдохнул, и пополз вниз уже шустрее, без прежней опаски.
– Давай, радимыя! – подбадривал тем временем Серафим своих подопечных, – Устин! Я те устрою… живо давай! Если мне за тобой придётся взад переходить, я-то перейду, а ты у меня перебежишь! Ну!
Спровадив наконец последнего вниз, и готовый в любой момент подхватить того за шиворот, он наконец и сам спустился, тихохонько матеряся под нос.
– Да ёб твою… прости, Господи! Сам же… ф-фу…
Спустившись, Серафим отряхнулся без нужды, желая скорее потянуть время для восстановления душевного равновесия, и тут же зорко прищурился. Он не столько искал недостатки, сколько пужал мужиков – дескать, бдю!
– Ну, християне, за мной! – и потрусил вперёд, показывая пример. Бег по полю, изрытому ямами и яминами, он так и ничево, привышен. Тута главное што? В оба-два глядеть под ноги да по сторонам, да понимание иметь, куда ступать! Чай, не горожане, непривышные к бездорожью да буеракам.
– Давай… – отстал он, ловя хвост жидкой, тяжело пыхтящей колонны, – Устин! Да ёб твою мать! Черепахер на сносях, прости Господи!
Запыхтев махорошно, Устин прибавил шагу, потому как за господином сержантом не пропадёт! Руки не распускает, этова нет, а придумать такое могёт, што лучше бы и в морду!
Перед препятствиями остановились, поджидая прочих и переводя дух. Опосля, под смешки, начали перелазать разными способами – то в одиночку, а то и цельным гуртом, помогая друг дружке.
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Жизнь продолжается, яркая и удивительная, полная новых впечатлений и приключений, от которых иногда подрагивают коленки и снятся кошмары. Но ГГ не вчерашний мальчишка-сирота, а закалённый уличный боец, встречающий опасные сюрпризы холодным прищуром синих глаз, уклоном… и левой боковой в челюсть! Осознание прошлого и тяжёлый опыт, неизбежный после жизни в трущобах, смешались воедино, и теперь в душе Егора причудливо переплелись идеализм из прошлой жизни и цинизм из настоящей. Гремучая смесь, заставляющая ГГ совершать ПОСТУПКИ. Спокойной жизни не будет… да не очень-то и хотелось!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мальчишка-сирота видит яркие сны о другой, более счастливой и сытной жизни. Жизни, где он большой и сильный, а вокруг дива-дивные! Арапы чернющие, девки в срамных одёжках, чужеземные диковинные города и самобеглые повозки. Но наступает пора просыпаться… и снова перед глазами привычная реальность. Село в Костромской губернии конца XIX века, обыденная крестьянская жизнь. Только вот не вписывается мальчишка-сирота в эту серую обыденность. А внутри сидит кто-то взрослый и умный. Другой.