Универсальное устройство - [105]

Защитники прав трудящихся заподозрили, что условия в Pegatron ещё хуже, чем в Foxconn.

Поэтому я отправился в Китай, чтобы получше разузнать, чего стоит производство самого прибыльного на свете продукта (разработанного всемирно известным генератором инноваций по ту сторону Тихого океана в восьми тысячах километров отсюда) в стране, которая является одновременно и ведущим производителем нашего незаменимого устройства, и самым стремительно растущим рынком. Итак, первая остановка Шанхай.

* * *

Почти в каждом уголке этого обширного города кто-то производит на свет деталь, которая в итоге окажется в iPhone, или же собирает весь телефон. Из двухсот адресов, которые возглавляют список поставщиков Apple в их ежегодном отчёте, почти половина располагается в двух городах: здесь и Шэньчжэне.

Сорок поставщиков в Шанхае, таких как TSMC – производитель чипов, который занимается мозгом iPhone, оснащённым ARM, – разбросаны по всему городу.

Когда я подъезжаю к штабу TSMC, натыкаюсь на пост охраны, расположенный довольно далеко от самого комплекса, поэтому мне видна лишь хорошо ухоженная лужайка и гигантского размера серо-красные стены завода. Охранники, конечно же, не пропустят меня рассмотреть комплекс поближе. Я делаю несколько фото и быстро запрыгиваю в уже заведённую машину. Один охранник с криком бросается за мной. Он требует, чтобы я удалил фотографии, и не выпускает нас до тех пор, пока мы не делаем вид, что исполнили его просьбу. Подобные сцены повторяются раз за разом на протяжении всей моей обзорной экскурсии по «яблочным» поставщикам. Очень скоро я даже научился моментально распознавать, какое из соседствующих строений является заводом комплектующих Apple – самое охраняемое, обнесённое колючей проволокой и с кучей КПП.

Особенно это относится к Pegatron, где на входе установлены камеры, способные распознавать лица. Все рабочие сливаются в единый человеческий поток, который затекает в заводскую пасть, каждый трудяга прикладывает пропуск, смотрит в камеру, и только тогда турникет открывается. Pegatron расположен на окраине города, на расстоянии одной остановки метро от шанхайского Диснейленда. Мы с моей помощницей проходимся по периметру комплекса и видим сотни рабочих студенческого возраста со шнурками бейджиков на шее. По пути нам попадается предсказатель будущего, и за десять юаней я прошу его предсказать будущее iPhone. «Все говорят, что это хороший телефон, и в будущем всё станет ещё лучше, потому что его прибыльность постоянно увеличивается», – отвечает он. Впрочем, попутно он сказал, что у меня симпатичное лицо, и женщины будут бегать за мной толпами, так что я сильно сомневаюсь в правдивости его предсказания. Мы опросили как можно больше рабочих, и их слова подтвердили общую картину постоянного стресса на рабочем месте, приправленного долгими часами и однообразным трудом, к тому же большинство сотрудников увольняются, не проработав даже года.

Можно сказать без преувеличения, что iPhone изменил Китай. Вдобавок к тому, что здесь собирается тело iPhone, Китай на сегодняшний день является одним из лидирующих рынков потребления в мире. Шанхай потрясающ – это смесь усердного предпринимательства и производственной силы, которая встала на службу технической отрасли смартфонов. Но он не идёт ни в какое сравнение с Шэньчжэнем.

Начиная с 1980 года, Шэньчжэнь стал первой СЭЗ, свободной экономической зоной, которую Китай открыл для зарубежных компаний. В то время здесь находилось рыбацкое поселение, в котором проживало около двадцати пяти тысяч жителей. После одной из самых невероятных за всю историю городских трансформаций сегодняшний Шэньчжэнь, со своими взмывающими к облакам небоскрёбами, миллионами жителей и, конечно же, обширными заводами, занимает третье место в списке самых больших городов Китая. Плюс он добился признания своего мастерства, став мировым центром по производству гаджетов. По подсчётам, 90 % всей бытовой электроники проходит через Шэньчжэнь.

Расположенный рядом с Гонконгом, центр Шэньчжэня кажется шикарным, новым, напряжённым и хаотичным. Гудят потоки машин, вывески и лампы бьют неоновым светом, однако Шэньчжэнь скорее ассоциируется не с киберпанком, а с этаким моднопанком.

«Думаю, что Шэньчжэнь – это воплощённый дух Китая», – говорит Айзек Чен, рождённый в Шэньчжэне, когда его родители перебрались сюда в 90-х годах, с первой волной переселенцев во время расцвета предпринимательства – мне посчастливилось сидеть с ним по соседству в самолёте. «Люди работают очень усердно, сверхурочно, в новых индустриях. Я принадлежал к первому поколению рождённых там, – рассказывает он. – Когда я был ребёнком, там повсюду были холмы. Теперь везде равнины. Холмы сравняли, чтобы построить береговую линию. Теперь там всё совершенно по-другому».

Чен рассказывает, что условия труда на большинстве заводов «зверские», однако в его голосе не слышно ни тени печали. «Когда мы были в Париже, нам встретился дворник; он весь день подметал одну и ту же дорогу и гордился тем, что на протяжении двадцати лет прекрасно выполняет свою работу. Мы не могли его понять. Мы в Китае всегда стремимся к совершенствованию. Мы боимся, что если не станем лучше, то ничего не добьёмся в жизни и снова вернёмся к обработке земли, чтобы прокормиться. Китай – это в первую очередь труд. Труд и деньги. У нас не бывает отпусков».