Универсальная хрестоматия. 4 класс - [68]

– Какие у вас чудесные тонкие ноги! – сказал индюк. – Почём за аршин?

– Кряк! Кряк! Кряк! – закрякали смешливые утки; но аист как будто и не слыхал ничего.

– Могли бы и вы посмеяться с нами! – сказал аисту индюк. – А ведь хлёстко я сострил! – добавил он. – Или вы шуток не понимаете? Ну и тупоголовый! Что ж, позабавимся без него! – и он снова залопотал что-то.

Курицы закудахтали, а утки закрякали: им было очень смешно.

Но Яльмар подошёл к птичнику, открыл дверцу, поманил аиста, и тот выпрыгнул к нему на палубу, – он уже успел отдохнуть. И вот аист склонил перед Яльмаром голову, как бы в знак благодарности, взмахнул широкими крыльями и полетел в тёплые края. Куры опять закудахтали, утки закрякали, а индюк так надулся, что гребешок его побагровел.

– Завтра из вас сварят суп! – сказал Яльмар и проснулся в своей кроватке.

Славно они с Оле-Лукойе попутешествовали этой ночью!

Четверг

– Знаешь что? – сказал Оле-Лукойе. – Только не пугайся! Я сейчас покажу тебе мышку! – И правда, в руке у него была прехорошенькая мышка. – Она явилась пригласить тебя на свадьбу: две мышки собираются пожениться нынче ночью. Живут они под полом в кладовой твоей матери. Чудесное помещение, как говорят!

– А как же я пролезу сквозь дырочку в полу? – спросил Яльмар.

– Положись на меня! – ответил Оле-Лукойе. – Ты у меня сделаешься совсем маленьким.

И не успел он дотронуться до Яльмара своей волшебной спринцовкой, как тот вдруг стал уменьшаться, уменьшаться и наконец сделался совсем крошечным – ни дать ни взять мальчик-с-пальчик.

– Мундир можно будет занять у оловянного солдатика, – сказал Оле-Лукойе. – Я думаю, он тебе будет впору. Как приятно быть в гостях в мундире!

– Ладно! – согласился Яльмар и, когда переоделся, стал похожим на образцового оловянного солдатика.

– Не угодно ли вам сесть в напёрсток вашей матушки? – сказала Яльмару мышка. – Я буду иметь честь отвезти вас.

– Надеюсь, это не затруднит вас, фрёкен? – отозвался Яльмар.

И вот они поехали на мышиную свадьбу.

Проскользнув в дырочку, прогрызенную мышами в полу, они сначала попали в длинный коридор, такой узкий, что здесь только в напёрстке и можно было проехать. Коридор был ярко освещён светящимися гнилушками.

– Как хорошо здесь пахнет, правда? – сказала мышка-возница. – Весь коридор вымазан салом! Что может быть лучше!

Наконец добрались и до того зала, где праздновали свадьбу. Направо, перешёптываясь и посмеиваясь, стояли мышки-дамы, налево, покручивая лапками усы, – мышки-кавалеры; а посередине, на корке выеденного сыра, восседали жених с невестой и ненасытно целовались на глазах у всех. Ну что ж, ведь они уже обручились и сейчас должны были обвенчаться.

А гости всё прибывали и прибывали; и в давке счастливую парочку оттеснили к самому входу, так что никто уже больше не мог ни войти, ни выйти. Зал, как и коридор, тоже был весь вымазан салом; никакого другого угощения не было, а на десерт гостей обносили горошиной, на которой одна родственница новобрачных выгрызла их имена, – то есть, конечно, только первые буквы каждого имени. Диво, да и только!

Все мыши признали, что свадьба удалась на славу и время прошло очень приятно.

Яльмар поехал домой. Довелось и ему побывать в блестящем обществе; правда, пришлось совсем съёжиться, чтобы влезть в мундир оловянного солдатика.

Пятница

– Просто не верится, какое множество пожилых людей жаждет залучить меня к себе! – сказал Оле-Лукойе. – И особенно хотят этого те, которые сделали что-нибудь дурное. «Добренький, миленький Оле, – говорят они мне, – мы просто глаз не можем сомкнуть, лежим без сна всю ночь напролёт, и нас окружают наши дурные дела: рассядутся, словно гадкие гномы, по краям кровати и брызжут на нас кипятком. Хоть бы ты пришёл и прогнал их, Оле, чтобы мы могли покрепче уснуть; а уж мы бы тебя вознаградили! – добавляют они с глубоким вздохом. – Ну, спокойной ночи, Оле! Деньги на окне!» Но я ни к кому не прихожу за деньги, – заключил Оле-Лукойе.

– Что будем делать сегодня ночью? – спросил Яльмар.

– Не хочешь ли опять побывать на свадьбе? Только не на такой, как вчера. Большая кукла твоей сестры, та, что одета мальчиком, – её зовут Герман, – хочет повенчаться с куклой Бертой. Кроме того, сегодня день рождения куклы, и ей готовят много подарков.

– Знаю! Знаю! – сказал Яльмар. – Как только куклам понадобится новое платье, сестра сейчас же празднует их день рождения или свадьбу. Так она уже раз сто проделывала.

– Да, а сегодня ночью это будет в сто первый и, значит, в последний раз. Оттого и готовится нечто необыкновенное. Взгляни-ка!

Яльмар посмотрел на стол. На нём стоял картонный домик с освещёнными окнами, и все оловянные солдатики держали ружья на караул. Жених с невестой в задумчивости сидели на полу, прислонившись к ножке стола; да им и было о чём задуматься! Оле-Лукойе, облачившись в бабушкину чёрную юбку, перевенчал их, и вот вся мебель в комнате запела на мотив марша забавную песенку, которую сочинил карандаш:

Пускай к невесте с женихом

Примчится наша песня в дом.

Горды собой, сидят вдвоём, —

Их сделали, взяв пакли ком

И лайкой обтянув кругом!

«Ура! Ура!» – мы им поём.