Уничтожь меня - [2]

Я глубоко вздыхаю и пытаюсь провести рукой по волосам. Они спутанные, сухие и грязные от пыли, смешанной с моей собственной кровью. Мне хочется ударить уцелевшим кулаком об стену.

Вместо этого, я пользуюсь моментом, чтобы взять себя в руки.

Но внезапно замечаю атмосферу вокруг: запахи, шум, шаги за дверью. Я ненавижу эти хлопковые штаны, что на меня надели. Я ненавижу отсутствие носков. Я хочу помыться. Мне нужно переодеться.

Я хочу прострелить позвоночник Адаму Кенту.

— Выводы, — требую я. Двигаясь к ванной, я морщусь от холодного воздуха, касающегося моей неприкрытой рубашкой кожи. Пытаюсь сохранить спокойствие. — Скажи, что ты не принес мне информацию без выводов.

Мой ум является складом тщательно организованных человеческих эмоций. Я почти вижу, как работает мозг, как он функционирует, подавая мысли, и отгоняя образы. Я прячу то, что мне мешает. Сосредотачиваюсь лишь на том, что должно быть сделано: основные компоненты выживания и бесчисленные вещи, которыми я должен управлять в течение дня.

— Конечно, — говорит Дэлалью. Страх в его голосе немного жалит меня, но я закрываю на это глаза. — Да, сэр, — продолжает он, — мы думаем, что знаем, где он, возможно, может находиться, и у нас есть основания полагать, что Кент и девушка вместе с Кишимото сбежали вместе, сэр.

Ящики в моем сознании грохочут, намереваясь сломаться. Воспоминания. Теории. Шепот и ощущения.

Я скидываю их с обрыва.

— Конечно, вы так думаете. — Качаю головой. Жалею об этом. Закрываю глаза из-за внезапного головокружения. — Не снабжай меня информацией, которую я и так знаю, — успеваю сказать. — Мне нужно что-то конкретное. Дай мне точные данные, лейтенант, и не беспокой до тех пор, пока не раздобудешь их.

— Машина, — быстро говорит он. — Была украдена машина, и мы смогли отследить ее местоположение, но потом она исчезла с карты. Словно перестала существовать, сэр.

Я поднимаю глаза. Уделяю ему все свое внимание.

— Мы следовали по следам, что были указаны нашим радаром, — продолжает он, но уже более спокойно, — и они привели нас к полностью изолированному участку бесплодных земель. Мы осмотрели там все, но так ничего не нашли.

— По крайней мере, это уже что-то, — я потираю затылок, борясь со слабостью в теле. Я встречусь с тобой в комнате L через час.

— Но, сэр, — говорит он, обращая взгляд на мою руку, — вам требуется помощь, а процесс выздоровления должен проходить в спокойствии.

— Свободен.

Он колеблется, а после произносит:

— Да, сэр.

Глава 2

Мне удается помыться без потери сознания.

Хотя это было больше похоже на обтирание губкой, тем не менее, я чувствую себя лучше. У меня очень низкий порог расстройства — существует так мало того, что может оскорбить мое существование. Я принимаю душ регулярно. На день я ем шесть маленьких порций еды. Каждый день два часа я посвящаю учебе и физическим упражнениям. И я терпеть не могу ходить босиком.

Сейчас я голый, голодный, уставший и босой в собственном шкафу. Это не идеально.

Мой шкаф поделен на несколько отделов. Рубашки, галстуки, брюки, пиджаки и обувь. Носки, перчатки, шарфы и пальто. Все разложено по цветам и оттенкам. Каждый предмет одежды изготовлен на заказ, точно по размерам моего тела. Я не чувствую себя, пока полностью не буду одет; это часть меня и старта моего дня.

Сейчас я понятия не имею, как должен одеваться сам.

Рука трясется, когда я хватаю ею маленькую голубую бутылочку, полученную утром. Я кладу две квадратные таблетки на язык, позволяя им раствориться. Я не уверен точно, что они делают, знаю лишь то, что они помогают с восстановлением крови. Поэтому я прислоняюсь к стене, пока моя голова очищается, и чувствую силу в ногах.

Это такое обычное дело. Не то препятствие, что я ожидал.

Сначала я готовлю носки — просто удовольствие, в отличие от стрельбы в человека. Но интересно, что медики сделали с моей одеждой.

«Одежда, — проговариваю я себе, — только одежда. Я должен сосредоточиться только на ней. Ничего другого. Никаких подробностей».

Сапоги. Носки. Брюки. Свитер. Военная куртка с множеством кнопок.

Много же кнопок она вырвала.

Небольшое воспоминание выбивает меня из колеи.

Я пытаюсь бороться с этим, но, чем больше я пытаюсь игнорировать воспоминание, тем сильнее оно разрастается, превращаясь в монстра, которого я больше не могу сдерживать. Я даже не понимаю, что припал к стене, пока не чувствую холод, растекающийся по коже, глубоко вдыхаю и закрываю глаза, не в силах это терпеть.

Я знал, что она была просто в ужасе, напугана, но я никогда не предполагал, что те чувства были направлены конкретно на меня. Я наблюдал за ее развитием, пока мы были вместе; она, казалось, чувствовала себя более комфортно с каждой проходящей неделей. Счастливее. Свободнее. Я позволил себе поверить, будто она видела будущее для нас; что она хочет быть со мной, но считает это невозможным.

Я никогда не предполагал, что ее вновь обретенное счастье было благодаря Кенту.

Провожу здоровой рукой по лицу, прикрывая рот. То, что я сказал ей.

Глубокий вдох.

То, как я коснулся ее.

Моя челюсть сжимается.

Если бы это было только сексуальным влечением, я уверен, что не страдал бы от невыносимого унижения. Но я хотел больше, чем просто ее тело.